Римса из древесного массива

– Да-а, – задумчиво протянула она, прикидывая, как бы  все-таки ускользнуть от навязчивого спутника. – Но их так трудно доставать. Мы едим только те, которые сами падают вниз.

– Но они вкуснее всего на ветках. Ведь именно там они самые свежие! – воскликнул Грибас.

– Может быть, может быть, – промямлила Римса.

«Сбежать, когда он отвлечется чем-нибудь, – мелькнула шальная мысль. – И наплевать на могущество. Пожалуй, умрешь с тоски, пока его получишь».

Она тут же начала придумывать способ ускользнуть, внимательно следя за чародеем. А тот повел себя странно, очень странно.

Он вышел на открытое место. Это было довольно опасно. Затем он вытащил из кармана что-то яркое, похожее на сигнальный флажок, запрокинул голову и начал размахивать им. Это было еще опаснее. Чародей намеренно делал себя заметной, легкой добычей для какого-нибудь ленивого хищника. Последствия не замедлили. Рыжая молния мелькнула в верховьях древесных массивов. Крупный белластунг в несколько прыжков оказался рядом с чародеем. Римса закрыла лицо ладонями, чтобы не видеть, как погибнет Грибас. Она ожидала услышать хруст сломанных костей, последний сдавленный вскрик. Но тишина по-прежнему наполняла лес, мирная,  ничем не возмутимая.

Римса приоткрыла один глаз, потом другой, потом подалась вперед в глубоком удивлении.

Чародей гладил белластунга, стоя у самой его морды. Гигант жмурился от удовольствия, покачивая огромными кистями на концах ушей.

– Иди сюда, – обернулся чародей к изумленной Са.

– А он меня не съест? – робко донеслось из травы.

– Храбрая Са, мужественная Са, ты же видишь, что он не кусается, – иронично отозвался чародей.

Пристыженная, Римса вышла из укрытия. Преодолевая ужас и отвращение, встала рядом с Грибасом. Белластунги никогда ей не нравились. Они несли смерть, поэтому ни великолепный пушистый хвост, ни изумительная сила и грация этих зверей никогда не вызывали у нее симпатии.

– Покатаемся? – подмигнул чародей.

Он накинул на белластунга что-то вроде упряжи и, ловко цепляясь за ремни, мигом взобрался на спину.

– Боишься? – все так же иронично спросил он сверху.

Римса упрямо замотала головой и схватилась за конец веревки. Грибас помог ей подняться и усадил рядом с собой. Шерсть белластунга была скользкая и душная. Грибас долго прилаживал крепления, пока, наконец, они не оказались опутаны ремнями, как паутиной.

– Зачем так много? – капризно спросила Римса.

За недовольным тоном она скрывала ужас перед тем неизвестным, что должно было случиться.

Никогда еще никто из ее племени не катался на белластунгах. Это было полное безумие.

– Сначала тебе покажется, что душа прощается с телом, зато потом увидишь такое, что перевернет всю твою жизнь, – кратко проинструктировал чародей.

– Держись, как я!

Чародей вцепился в шерсть гиганта, свистнул, гикнул, и белластунг рыжей молнией помчался вверх по отвесной стене древесного массива.

Силой встречного потока воздуха Римсу швырнуло назад и распластало по спине чудовища. Но ремни держали прочно. Ее маленькое тельце болтало из стороны в сторону. Она почти потеряла сознание и почти попрощалась с жизнью, как вдруг все закончилось, скачка прекратилась.

Чародей брызнул ей в лицо водой из фляжки и дал выпить несколько капель чего-то пряного и крепкого, что обожгло горло, но зато восстановило ее способность видеть, и слышать, и понимать происходящее. Она открыла глаза, и снова чуть не потеряла сознание, и задохнулась. Чародей вновь дал ей несколько капель.

– Что это? – чуть слышно прошептала она.

– Настойка от обморока, – нарочито буднично отвечал чародей.

– Нет, не настойка, – с трудом продолжала Римса. – Это… что…?

Она слабо повела рукой вокруг.

– Это – мир, которого ты не знала, – все так же просто отвечал чародей.

Римса задыхалась от ужаса и восторга. Вокруг нее было только небо. Под ней, точнее, под белластунгом, качались ветки древесного массива.

Она посмотрела вдаль. Везде было все то же небо и зеленое волнующееся море веток, озаренное солнцем. Небо вверху и зеленое море внизу, и больше ничего. В небе парили птицы. Некоторые из них казались отсюда совсем маленькими, – черные подвижные точки на голубом шелке.

– Здесь вершина древесного массива, – сказал чародей безразличным голосом через несколько минут.

– Вершина…, – неуверенно повторила Римса.

Она поняла, что древесные массивы, которые ее народ считал бесконечными, на самом деле не таковы.

Ей стало грустно.

В детстве мать рассказывала о деревьях, о том, как они пронизывают мироздание и наполняют его шелестом листвы. Каждый раз перед тем, как впасть в зимнее забытье, маленькая Римса слушала одну и ту же повесть о бесконечности их массива. С таинственных высот сходили снега и окутывали прибежище Са. Дерево щелкало, отзываясь на прикосновение стужи. Светильник из гнилушек слабо мерцал. Мир был прочным и надежным. Мир стоял на узловатых корнях массивов. Их могучие ветви держали небо.

Оказывается,  все это не было правдой, но лишь сказкой, в которую верили ее родители и родители ее родителей, и самые далекие предки, все до единого Са.

– Приготовься, – донесся голос чародея. – Возвращаемся.