Римская диктатура последнего века Республики

Теоретическим воплощением принципа демократизма Римской республики было народное собрание (Polyb., VI, 14). Правда, изначально этот принцип имел декларативный характер, был ограничен системой, организацией и компетенцией компций. В Риме существовало несколько видов собраний: comitia tributa, comitia centuriata и concilia plebis, что, безусловно, снижало эффективность их работы. Другим фактором, ограничивавшим демократизм народного собрания, можно считать отсутствие строгой и разработанной системы представительства в comitia: оно было произвольным и зависело исключительно от активности самих граждан. При этом важно подчеркнуть следующую особенность римских народных собраний: даже в наиболее демократичных трибутных комициях — conciliae plebis — не было равной подачи голосов. Наиболее радикальный социальный элемент — римский плебс — распределялся лишь по 4-м городским трибам из 35. При условии, что каждая триба имела один консолидированный голос, римский плебс, следовательно, получал лишь 4 голоса. Еще менее демократичными в плане представительства были центуриатные комиции, поскольку они формировались по имущественному принципу. Наконец, суверенитет народного собрания ограничивался отсутствием законодательной инициативы и права обсуждения государственных дел на comitia, хотя следует отметить, что на contiones и всякого рода неформальных собраниях такая возможность была. Что касается выборов, то теоретически возможность свободного волеизъявления существовала, поскольку, как правило, кандидатов на должности было больше, чем свободных мест, и при определенной конкуренции можно было заявить о своих претензиях и политических предпочтениях. Кроме того, в 139 г. законом Габиния было введено тайное голосование (Cic. De leg., III, 35; Lael., 41; De leg. agr., II, 4). Однако на практике выборы были далеко не всегда свободными. Яркие примеры — неудача Гракхов при повторном выдвижении своих кандидатур, выборы Гая Мария, продиктованные внешней опасностью, Суллы или Цезаря, осуществленные под давлением их армий.

«Рассеяние» римского гражданства за пределы померия, усиление имущественных диспропорций в его среде, развитие внутри- и межсословной мобильности еще более снижали демократизм римских comitia. Участие в комициях италиков — мигрантов, переселившихся в Рим после Союзнической войны, после диктатуры Суллы de facto неограниченное, усугубляло маргинальную психологию римского плебса, делало представительство и авторитетность народного собрания еще более сомнительными. Вырванные из системы традиционных общественных связей и не интегрированные в новую социальную среду, переселенцы были удобным объектом политических манипуляций. Симптоматичны слова Ливия, относящиеся еще к концу III в.: «Такова природа толпы: она или рабски пресмыкается, или гордо властвует; свободы, которая позволяет жить и действовать умеренно, она не знает; и всегда есть люди, в силу своих прихотей готовые разжечь ярость, которые подстрекают души, жадные до казней, к кровопролитию и неограниченной резне — еа natura multitudinis est: aut seruit humiliter aut superbe dominatur; libertatem, quae media est, nee struere modice nee habere sciunt; et non ferme desunt irarum indulgentes ministri, qui auidos atque intemperantes suppliciorum animos ad sanguinem et caedes inritent» (Liv., XXIV, 25, 8—9). Характерное определение народному собранию дал в 131 г. Публий Сципион Эмилиан, назвав его собранием тех, кому Италия — мачеха (Vell., II, 4, 4). Неустойчивость социально-политической позиции comitia демонстрируют события 122 г. и отношение народного собрания к демагогическим инициативам Ливия Друза — противника Гая Гракха (Plut. G. Gr., 8—9; Арр. В. С, I, 23). Этот фактор использовал, по-видимому, и Ливии Друз Младший в 91 г. (Liv. Per., 71; Арр. В. С, I, 35). Веллей Патеркул подчеркивал, что предложения Друза в пользу плебса были своего рода приманкой, чтобы «соблазнив толпу меньшим, добиться большего» (Vell., II, 13, 2).