Римские войны. Под знаком Марса

Вооруженные силы, таким образом, отражали в своем составе структуру римского общества. Вместе с тем, армия жила достаточно обособленной жизнью и все больше и больше отчуждалась от гражданского населения. Служба в приграничных гарнизонах надолго отрывала солдат от родных мест и гражданской жизни, вырабатывала у них особые привычки и взгляды, чуждые мирным жителям. Даже по своему внешнему облику и поведению легионеры из провинциальных армий казались жителям мирных внутренних областей полуварварами, далекими от цивилизованной жизни. Именно так выглядят в изображении Тацита солдаты из провинции Германия, оказавшиеся во время гражданской войны 68-69 гг. н. э. в Риме: «Одетые в звериные шкуры, с огромными копьями, наводившими ужас на окружающих, они представляли дикое зрелище. Непривычные к городской жизни, они то попадали в самую гущу толпы и никак не могли выбраться, то скользили по мостовой, падали, если кто-нибудь с ними сталкивался, тут же разражались руганью, лезли в драку и, наконец, хватались за оружие. Даже префекты и трибуны носились по городу во главе вооруженных банд, наводя всюду страх и трепет».

Сами военные часто свысока смотрели на гражданских людей, презрительно называя их «пагани», т. е. «штатские». Это понятие впервые появляется во времена Империи. Его не было да и не могло быть раньше, когда каждый гражданин в принципе являлся воином, а войско, по сути дела, совпадало с народом. Воинов императорской армии объединяла не принадлежность к единой гражданской общине, как это было в Ранней республике, но присяга императору и приверженность своей воинской части, своему легиону. Первостепенное значение для солдата имели товарищеские узы, связывавшие его с сослуживцами, и понятие воинской чести, неотделимой от верности императору. Слова «сенат» и «народ» были для профессиональных солдат пустыми и забытыми названиями. Сила той римской армии, которая победила Ганнибала и осуществила великие завоевания в эпоху Республики, была в ее патриотизме, в ее единстве с сенатом и народом. В императорском Риме армия была сильна своим профессионализмом, организованностью, подчинением единому командованию. Даже при посредственных и невоинственных принцепсах она в целом успешно решала свои задачи по защите границ и внутреннего порядка. Своим процветанием в I – II вв. н. э. Империя во многом обязана армии.

Военной машине Рима в первые два века Империи были по силам и успешные завоевания. В начале правления Августа римская держава продолжала расширяться. Римские войска покорили целый ряд стран и народов – Кантабрию в Северной Испании, Аквитанию, Паннонию, Далмацию, Ретию, ряд альпийских и германских племен. Однако славе великого завоевателя первый принцепс все же предпочитал славу устроителя мира – «Августова мира», как называли его современники и потомки. Август чрезвычайно гордился тем, что при нем в знак мира на суше и на море трижды запирались двери в храме Януса Квирина, что случалось всего два раза за 700 лет от основания Рима. Первый принцепс даже придумал новое божество – Римский Мир – и посвятил ему великолепный мраморный алтарь на Марсовом поле в Риме. Там, где это было возможно, Август использовал не военные, а дипломатические средства. Так, например, было в отношениях с Парфией – сильной державой, расположенной в Месопотамии и за Евфратом на территории Персии. Большой поход против парфян замышлял еще Юлий Цезарь. Но его наследник удовлетворился тем, что парфяне после дипломатических переговоров уступили римлянам Армению и вернули боевые знамена, захваченные во время двух неудачных римских походов в 53 и 36 гг. до н. э. За это достижение Август был даже удостоен малого триумфа и триумфальной арки. Правда, в будущем Рим не отказался от идеи военного разгрома своего могущественного восточного соседа.

Торжество Августа-победителя