Римский орел. Орел-завоеватель

Когда патруль приблизился к лагерю, основная часть легиона уже покинула его пределы. Если Веспасиан не извещен о ловушке, катастрофа была неминуемой. Катон поискал взглядом легата, но в бурлящей массе солдат, артиллерийских телег и багажных повозок углядеть его было решительно невозможно. Патруль, пробившись через всю эту суматоху, доставил задержанного к командиру арьергардной когорты. Трибун Плиний поднял голову от стола:

— Что у вас?

— Дезертир, командир, — ответил оптион. — Этот малый, похоже, украл где-то лошадь и наскочил на ней прямо на нас.

— Я не дезертир.

— Похоже, парень с тобой не согласен. Итак?

— Я не дезертир, командир, — повторил торопливо Катон. — Я из отряда, выполнявшего секретное поручение легата.

— Секретное, значит? Понятно. — Плиний с усмешкой подмигнул своему оптиону. — Тайная миссия, верно? И что же это за миссия?

— Командир, этого я сказать не могу. Да это сейчас и не важно. Необходимо предупредить легата. Пока не сделалось слишком поздно!

— Слишком поздно… для чего?

— Легион ждет засада. — Катон в отчаянии указал на неуклонно приближавшуюся к лесу колонну. — Армия Тогодумна прячется в чаще. Их тысячи, командир.

Несколько мгновений трибун молча смотрел на юнца, обдумывая услышанное. На первый взгляд сообщение паренька не заслуживало доверия, поскольку не лезло ни в какие ворота. Ну как, спрашивается, могла огромная армия дикарей не наткнуться ни на один из множества конных разъездов? С другой стороны, какой смысл этому малому врать?

— Ты сам видел бриттов?

— Так точно, командир. И умоляю тебя…

— Помолчи!

Что бы ни видел этот встрепанной оптион, он явно напуган до одури. Положим, тревога окажется ложной, что будет тогда? Трибуна за то, что он поверил россказням паникера, не похвалят, но и беды особенной не случится. А вот если парнишка прав, а он, Плиний, проигнорирует тревожную весть, беда разразится, да и нешуточная. Так неужели же он, римский трибун, из мелочной боязни оказаться мишенью чьих-то насмешек поставит на карту судьбу целого легиона? Плиний тряхнул головой:

— Ладно, полезай на свою лошадь и во весь опор дуй к легату. Скажи, что я в боевом порядке спешно иду на соединение с ним.

— Есть, командир.

С плеч Катона свалилась неимоверная тяжесть. Он повернулся и с намеренной резкостью вырвал поводья из рук патрульного, озадаченно открывшего рот.

— И вот еще что! — окликнул Плиний.

— Командир?

— Если это окажется дурной шуткой, я лично распну тебя в том лесу. На первом дереве. Ты меня понял?

— Да, командир. Благодарю за доверие, командир.

Глава 38

Второй легион, возглавляемый авангардом и знаменосцами, вступил в лес. Артиллерийский и багажный обозы этого словно бы не заметили, а вот колонны флангового охранения столкнулись с определенными трудностями. Да и не мудрено, ибо просвет между деревьями местами сужался до тридцати шагов в ширину. Веспасиан, разумеется, предвидел это и приказал старшим центурионам перестроить людей в колоннах по два, иначе они, продираясь сквозь заросли, двигались бы слишком медленно. Правда, это повышало уязвимость подразделения, зато выигрыш в скорости был очевиден.

Непростой маневр завершился в два счета, и Веспасиан порадовался тому, что его люди даже в сложных условиях действуют с непринужденной легкостью элитного воинства. В глазах же то и дело спотыкавшихся о пеньки и кочки легионеров этой радости не наблюдалось. Хотя тыловые службы Плавтия постарались изрядно расширить тропу, она все же свободно простреливалась из дебрей, что добавляло нервозности командирам, стремившимся поскорее прогнать своих солдат мимо опасных участков и вновь вернуться к более привычному и надежному походному строю.

Для середины лета, обыкновенно богатой на всякую живность, лес, обступавший продвигавшийся вперед легион, был на редкость угрюм. В нем царила странная тяжелая тишина, и Веспасиан особенно ощутил ее гнет, проехавшись вдоль всего строя. Однако вся эта витающая вокруг мрачноватость не испортила ему настроения. Напротив, увидев, что в центуриях все в порядке, а легион движется слаженно, он даже как-то умиротворился душой и позволил себе чуть расслабиться. Походило на то, что день будет спокойным. Да и солдаты приободрились, приветствуя проезжавшего мимо них командира. Ясное, голубое небо над головой напоминало о родине, этот эффект усиливали чистые белоснежные облака, а лесные цветы на обочинах казались россыпями самоцветов. Ветки деревьев, одетые в зелень, изумрудно поблескивали и успокаивающе шелестели. А тут еще на тропу выскочил красавец-олень. Завидев массу движущихся к нему людей, он испуганно замер.

— Посмотрите-ка на него! — заулыбался легат, и в суровом лице его проступило что-то мальчишеское.

Свита, которой с утра приходилось безропотно выносить мелочные придирки соизволившего встать не с той ноженьки командира, с готовностью встрепенулась. Олень высоко вскинул рога и принюхался, видимо выбирая, в какую сторону прыгнуть. Веспасиан был поражен его грацией и горделивой осанкой.

— Первосортное мясо, — заметил один из штабных. — Командир, позволь мне рискнуть?