Римский орел

— Ну, на худой конец, и он сгодится. Похоже, нам остается либо сделать, как ты предлагаешь, либо полечь тут костьми. — Макрон оглядел уцелевших бойцов. — Значит, так, оптион. В обход пойдешь ты и возьмешь с собой Пиракса, Лентулла и Пизона.

Катон смущенно замялся.

— Прошу прощения, командир, но вести людей придется кому-то другому.

— Почему?

— Я не умею плавать.

— Ты ведь сказал, что умеешь. Легату. В тот вечер, когда поступил в легион.

— Боюсь, командир, что я несколько преувеличил.

— Сбрехнул, ты хочешь сказать?

— Так точно. И ужасно об этом жалею.

Макрон окинул его хмурым взглядом.

— Да, оптион, это и вправду ужасно. А знаешь, почему? Потому что теперь в эту хренову топь придется лезть мне.

— Виноват, командир.

Макрон отстегнул застежку плаща и кивком велел остальным сделать то же. Лентулл, Пиракс и Пизон проверили крепление мечей и кинжалов, затем вслед за своим командиром поползли попластунски к воде, соскользнули в нее и растворились в тумане. Катон, рискнувший выглянуть из-за колеса, убедился, что у сирийцев все тихо. Они оставались там, где и были, а чуть поодаль высилась безошибочно узнаваемая фигура Вителлия. Бочкообразный, приземистый Пульхр присматривал за лошадьми. Тут над ухом Катона просвистела стрела, и он счел за благо снова нырнуть в укрытие. Раненых уже обложили щитами. Трое невредимых, готовых к атаке легионеров припали к земле, сжимая мечи. Время, казалось, остановилось, но сумерки ощутимо сгущались, и Катон поневоле задумался, куда же запропастился центурион.

Затем Вителлий пошевелился и нетерпеливо окликнул:

— Эй, Макрон! Твое время вышло. Отдай сундук. Или умри.

Катон оглянулся на сотоварищей.

— Эй, центурион!

— Скажи ему что-нибудь, — прошептал один из легионеров.

— Что? Что сказать? — беспомощно пискнул Катон.

— Да что угодно, дурень несчастный!

— Молчишь? — сердито спросил Вителлий. И заключил: — Похоже, ты выбрал смерть. Ну так и подыхай, как собака!

В то же мгновение за спинами лучников раздался яростный боевой клич. Макрон и три его пехотинца устремились в атаку. На долю секунды этот крик ошеломил и Катона, но он моментально опомнился, вскочил и с диким воплем бросился на ближайшего из сирийцев. Тот, увидев мчавшегося к нему легионера, выронил лук и принялся торопливо вытаскивать из-за пояса кривой тесак. Однако спешка сослужила ему дурную службу: тесак, вывернувшись из руки, упал в грязь, и безоружный сириец, сноровисто развернувшись на пятках, кинулся наутек. Катон попытался достать его длинным выпадом, но лишь пропорол ему ягодицу. Беглец заорал и прибавил ходу, огибая своих товарищей, падающих под ударами римских мечей.

Раздосадованный тем, что его враг удрал, Катон резко повернулся, ища взглядом другого противника, и увидел Пульхра, подсаживавшего трибуна в седло.

— Эй! — закричал он. — Все к Вителлию! Быстро! Иначе он удерет!

Не дожидаясь подмоги, юноша бросился к Пульхру. Тот обернулся, с немыслимой быстротой обнажил свой клинок и направил его острие в горло летевшего на него идиота. Катон, вмиг осознавший, что гибель неотвратима, обмер от ужаса и вдруг почувствовал, что обе ноги его разъезжаются в луже грязи. Потеряв опору, он упал на колени, счастливо поднырнув при этом под меч перуджийца, и сам нанес встречный удар вверх, в непомерно широкий живот. Инерция швырнула его Пульхру под ноги, и они оба покатились по мокрой траве. Катон удерживал меч, сколько мог, однако, высвободившись, увидел, что крови на лезвии нет. Меч не пробил металлические пластины нагрудника, но все же удар был так силен, что вышиб из груди Пульхра весь воздух, и тот сейчас корчился, пытаясь вздохнуть.

Катон пополз к врагу в намерении прикончить его, но тут над ним что-то свистнуло, и он, вскинув глаза, увидел Вителлия, второй раз заносящего меч для удара сплеча. Юноша едва успел вскинуть свой меч и отбить смертоносный клинок.

— Ко мне! На помощь! — завопил он во все горло.

Вителлий, сообразив, что достать юнца с седла не удастся, вздыбил коня. Миг — и сверкающие подковы раздробили бы юноше череп, но тот увернулся и получил скользящий удар бабкой в бок. Всадник выругался, пришпорил коня и, прорвав на всем скаку редкую цепь легионеров, исчез в сгущавшемся мраке. Макрон поспешно подбежал к оптиону и рывком вздернул его на ноги.

— Ты в порядке?

— Буду… когда отдышусь. Мы с ними покончили?

— Почти. Пятерых уложили, трое удрали. Лучник, штабной ублюдок и его прихвостень. Жаль.

Катон оглянулся. Пульхра нигде не было видно. Он набрал в легкие побольше воздуха и осторожно ощупал грудь. Ушиб болел, но, похоже, все было в порядке.

— Да, командир. Что будем делать теперь?

— Если ты насчет пеших засранцев, то гоняться за ними нет смысла. Нам надо убираться отсюда, и как можно скорей. Пока трибун не вернулся с еще большим отрядом. Тогда нам уж точно конец.