Рис Инари (СИ)

Глава 12

Японская пословица: Истинное терпение — это такое терпение, когда терпеть не под силу

Небо снежило.

Изнемогли в дороге

Дикие гуси.

И вот улетают… На крылья

Сыплется дождь весенний.

Автор Фудзивара-но Тосинари — японский поэт, аристократ, составил антологию «Сэндзайсю» «Разные песни». X век.

Перевод с японского А. Е. Белых

* * *

— Аика? — снова окликнула меня Юри, потому что я так и стояла на пороге, оглядываясь.

— Да, иду! — кивнула я, и вошла в дом, закрыв за собой дверь.

У Юри был просторный домик, и на втором этаже располагались спальни и личные комнаты хозяйки, куда она, видимо, никого не пускала. Скорей всего — совсем никого, потому что все пространство первого этажа занимала гостиная, которая больше походила на будуар куртизанок прошлого. Огромное ложе с кучей подушек под балдахином из газовой прозрачной рыжей ткани. Резные столики из янтарного дерева с изогнутыми ножками, точно такие же кресла, пуфики и еще куча мелких деталей, стилистически выдержанных и не преходящих грань безвкусицы.

Кухня у Юри, судя по всему, имелась, но только скрытая от глаз за дверями. И туда тоже, наверняка, для посторонних вход был закрыт.

Нда… Понятно, почему все так удивляются, когда ко мне приходят. У меня и кухня на виду, и на второй этаж я и Сабуро и Шиджера приглашала, да и Юри у меня ночевала. Наверное, прав Сабуро: у меня и в самом деле проходной двор, а не дом. Но менять я ничего не хочу.

— Проходи, садись, — сказала Юри и скрылась за неприметной дверкой.

Впрочем, вернулась она достаточно быстро, я только и успела рассмотреть гигантское низкое ложе.

«Видимо, Кио именно сюда так мечтает попасть, а его не пускают», — мысленно хмыкнула я.

Юри принесла поднос с несколькими чашечками и прозрачным чайником, в котором плескались травки, что характерно, тоже рыжевато-золотистого цвета.

— Тонизирующий. Почему-то мне кажется, что тебе пригодится, — задумчиво сказала хозяйка домика, а я вздрогнула.

«Ой, не нравится мне это! И Юри вот что-то почувствовала. Куда же я опять влипну?»

И тут рыжая лисица увидела Бакэ, который слез с моих рук и теперь жался к ноге, обняв мою лодыжку своими ручками-веточками.

— Это что? — удивилась она.

А я принялась рассказывать все последние события. После того, как я закончила, в комнате воцарилось молчание.

— Сабуро не имеет к возникновению в твоем доме Бакэ-дзори никакого отношения. То, что он упомянул его в разговоре, всего лишь совпадение. Не более. Это целиком и полностью твоя заслуга. Ну, или — ошибка, смотря как к этому относиться. Ты хозяйка в своем доме, ты принесла его к себе, и именно ты позволила этому случиться. Будь только осторожна.

— Бакэ безобидный, — покачала я головой.

— Не сомневаюсь. Я сейчас говорю не про это. Вслед за ним могут появится и другие домашние духи. Они как-то это чувствуют, и в твоем доме их может завестись сразу несколько, — покачала она головой.

— И пусть, — махнула я рукой, — Мне Бакэ не мешает, только помогает.

— Да? Странно… — снова удивилась она, — Обычно такие духи вредничают, прячут предметы, воруют еду и мелко пакостят. Да и выглядят они не слишком-то приятно, но это не моё дело. Пока у тебя в доме не завелись Ака-намэ и Тэньё-намэ*, я ничего против не имею.

— Прости, кто?

— Аика, тебе срочно нужно изучить мир духов! Ты… отчаянно невежественна в этом вопросе. Такие вещи узнают в детстве. У маленьких лисичек это от зубов отскакивает, — покачала она головой и внимательно посмотрела на меня.

— А у меня из головы вот вылетело, — улыбнулась я.

— Нда… Это многое объясняет. Так вот, Ака-намэ и Тэньё-намэ это два духа. Отличает их от других то, что у них огромные, свисающие до пола языки. Они довольно злобные и страшные, с непропорциональными ногами и руками. И выглядят просто мерзко.

— А зачем им такой длинный язык?

— Они ими слизывают грязь.

— Фу! — меня передернуло.

— Ака-намэ это делает в ванных и банях, а его брат Тэньё-намэ — со всех потолков в доме.

— Гадость какая! — скривилась я.

— И после них обязательно заболеешь чем-нибудь, — добила она меня.

— Как хорошо, что Бакэ у меня такой красавчик, — и я погладила сандалию по макушке, а тот довольный обнял мою ногу ручкой.

Мы снова замолчали, а потом Юри, откинувшись на подушки, спросила:

— Чего же он хочет?

Я не стала юлить, переспрашивать удивлённо: «Кто?», я прямо посмотрела на нее и ответила:

— Он любит тебя. Пускай по-своему, но всё же любит.

— Нет, ты ошибаешься, — покачала головкой Юри, — Кио Сабуро любит только Кио Сабуро. Никого больше он не любит. И я порядком устала от этого.

— А ты? Ты любишь его?