Рис Инари (СИ)

Так мы и долетели до нашего домика, смеясь и хихикая, пока Рен не застыла статуей и не опустила руки, выронив комок снега. Я подбежала к ней с уже приготовленным в руке лисьим огнем все того же противного розового цвета, но сразу погасила его, как только поняла причину ступора Рен.

Гостю, сидевшему на крылечке у нашего домика, я была откровенно не рада.

— Учитель Шиджеру, — поклонилась Рен.

От меня такого поклона и приветствия он не дождётся.

— Рен! В дом иди! — припечатала я.

— Аика? — удивленно повернулась ко мне подружка.

— Рен! — сурово повторила я.

И Рен послушалась. Она проворно проскочила мимо сидевшего на крылечке Шиджа, еще раз пробормотав приветствие и спрятав личико за густыми рыжими волосами.

Я же подошла и уселась рядом с ним на крыльцо.

— Ты же мне не поверишь, что я не бросал её? — спокойно отреагировал на такое непочтительное поведение Шидж.

— Нет, не поверю, — покачала я головой.

— Я вернулся. Я не собирался ее оставлять одну. Рен нужно было встряхнуться, прийти в себя. Она должны была выкарабкаться из того болота, в котором тонула. Сама, — повторил он, глядя на меня.

Но я только упорно поджала губы.

— Пойми, Аика, иногда просто невозможно помочь. Но я бы не дал ей умереть. Я вернулся! — горячо сказал он.

— Вернулся, потому что узнал, что я справилась? И больше спасать никого не нужно? — посмотрела я на него.

— Нет! — горячо воскликнул он, — Но она должна была стать сильнее!

— Сильнее? Вчерашняя девочка, которая толком ничего не умеет и не в состоянии что-то понять и принять? Ты ее в это болото и запихнул, и выплыть не помог, и даже руку не протянул. Ты ушел, бросив ей палку в надежде, что сама уцепится и выплывет. Но Рен чудом и только благодаря мне прошла первое испытание. Она по-прежнему розовая внутри, хотя и порыжела снаружи! Девочка была не готова остаться одна. Как ты думаешь, почему розовых лисичек селят вместе? Не приходило это в голову? — начала закипать я.

— Я вернулся не потому, что ты справилась! Я вернулся, чтобы ей помочь!

— И почему я должна тебе верить? Тебе и этому хитрому лису Сабуро? Вы смотались и бросили Рен тут одну голодать и выживать. А теперь ты появляешься и утверждаешь, что просто давал ей время прийти в себя? — скептически спросила я.

— Аика, я понимаю, тебе сложно в это поверить, но я все рассчитал. И ушел именно на такой срок. Рен до этого момента совершенно точно дотянула бы и либо оправилась и приняла мою помощь, либо мне нужно было бы придумывать что-то еще, — все так же убежденно говорил он.

— Да? И что бы ты придумал, если бы пришел несколькими днями раньше и застал бы ее, все так же лежащей в спальне и плачущей в подушку? Позволь, я угадаю? Снова бы ушел? — прошипела я.

— Я не знаю, — вдруг честно ответил он и запустил тонкие пальцы в белые волосы.

Мы помолчали.

— Выхода не было. Сплошной тупик, — протянул он.

— Да. Я точно так же подумала, когда вы двое пытались одолеть ледяную деву Юки-онна. Я так Рен и сказала. Тупик. Возможно, удастся вытащить Кио, но Шидж обречен. А Рен взяла и рванула вперед. Тебя спасать…. А теперь я думаю, что зря! Ты же в тупике очередном был? Ну, вот в нем бы и оставался! — припечатала я.

— А ты изменилась, Аика. Теперь ты жестче, — вдруг как-то устало сказал он.

— Учителя были хорошие, — хмыкнула я на эту двусмысленность, — Шиджеру, ты, кстати, тоже не такой, как прежде. Даже внешние изменился. Повзрослел как-то… — в тон ему ответила я.

— Да, лисы тоже меняются. Все зависит от возраста и пережитых потрясений. Мы не стареем, но меняемся, — кивнул он.

Мы снова молчали, сидя на холодном крыльце. В дом я его не приглашала.

— Аика, я нужен тебе и Рен, — снова попытался он.

— Нет! — холодно возразила я, — Я не прощаю предательства.

— Я ее не предавал! — он вскочил на ноги и заметался туда-сюда перед крыльцом лохматя белую шевелюру.

— А как это называется? Оставить вот так, без помощи, еды и поддержки? И ожидая, что она в любой момент окажется зимой на улице и замерзнет в сугробе? Соскучился по своей Юки-онна? Новую захотел? — зло прошипела я и тоже вскочила с места.

— Да как ты смеешь! — и он попытался меня ударить лисьим огнем.

Удар был не сильный и скорей всего вреда бы мне не причинил, а просто должен был опалить и заставить опомниться. Что-то вроде пощечины, приводящей в чувство при истерике, или стакана воды, выплеснутого в лицо. При этом то, что женщин бить нельзя, ко мне не относилось. Я женщиной не была. Я была бойцом и лисицей и отреагировала соответственно.

Я выставила щит и ударила в ответ. А потом перекувырнулась в воздухе, встала в боевую стойку и распушила все три хвоста.

Что характерно, хвосты встали как влитые, хотя эта стойка у меня до этого момента не выходила. А вот Учитель Шиджеру хвосты не распушал, и сам, видимо, удивился тому, что произошло. Он разглядывал ощетинившуюся меня с любопытством и легким недоумением.