Риск

Внутри меня все переворачивается. Но это не тот разговор, в котором я бы хотел сейчас принимать участие. По крайней мере, точно не с Хейзел. Зная, что Бренна где-то здесь, рядом, я думаю теперь только о том, как поговорить с ней.

– Я всегда была неравнодушна к тебе, – признается Хейзел.

Вот дерьмо. Теперь я точно не могу уйти.

И это признание требовало немалой смелости, так что я невольно восхищаюсь своей подругой.

– Хейзел, – немного грубовато начинаю я.

– Это глупо, я знаю. Но трудно не влюбиться в самого Джейка Коннелли. – Один уголок ее рта поднимается в полуулыбке. – И я прекрасно понимаю, что ты видишь во мне только друга. Просто часть меня всегда надеялась, что у нас все будет как в одной из тех слащавых романтических комедий – однажды утром ты проснешься и вдруг поймешь, что всю жизнь любил только меня. Но этого никогда не будет.

Да, не будет.

Я не говорю этого вслух, чтобы не причинить ей еще большей боли, ведь понятно, что ей больно. Но она видит это в моих глазах. У меня нет никаких романтических чувств к Хейзел, только дружеские. Даже если бы я не был влюблен в кого-то другого, между нами никогда бы ничего не было.

– Прости меня, Джейк. – На ее лице отражается искреннее раскаяние. – Ты имеешь полное право злиться на меня. Но я надеюсь, что мне удалось хотя бы немного загладить свою вину, вернув тебе браслет и рассказав про Бренну. Я облажалась. В тот момент я думала только о себе, признаю это. – Она разглядывает пол. – Я не хочу потерять твою дружбу.

– Не потеряешь.

Потрясенная, Хейзел поднимает на меня глаза.

– Не потеряю?

– Конечно, нет. – Я вздыхаю. – Мы знаем друг друга целую вечность, Хейзел. Я не хочу вычеркнуть из своей жизни столько лет нашей дружбы только лишь потому, что ты оступилась. Твои извинения приняты.

Она облегченно выдыхает.

– Но если ты действительно мне друг, то сделаешь над собой усилие и постараешься узнать Бренну получше. Я уверен, она по-настоящему понравится тебе. Ну, а если все-таки нет, то ты будешь притворяться, черт побери! – Я с вызовом поднимаю голову. – Если бы ты встречалась с кем-то, кто мне не нравился, я бы тоже притворялся. Я бы поддержал тебя несмотря ни на что.

– Я знаю. Ты очень хороший человек. – Хейзел роется в своей зеленой холщовой сумке и достает оттуда свой телефон. – Я знаю, что ты забыл свой дома, но смогу отыскать ее в соцсетях и…

– Кого?

– Бренну. Она проделала такой путь, чтобы вернуть браслет, но предпочла сделать это через меня вместо того, чтобы отдать его тебе лично. И что-то подсказывает мне, что в раю проблемы. Так что ты не выйдешь на лед, пока не исправишь это. – Она начинает вводить пароль, и кольца на ее больших пальцах звякают о край чехла. – Она есть на «Фейсбуке» или в «Инсте»? Можешь написать ей в личные сообщения с моего телефона.

– Нам не нужны соцсети. Я помню ее номер наизусть.

– Правда? Ты наизусть помнишь ее номер?

Я киваю.

– Вау! Я своей мамы-то номер не помню.

Я смущенно пожимаю плечами.

– Я хотел, чтобы он навсегда остался у меня в памяти, если я вдруг его потеряю.

Хейзел затихает.

– Что? – ощетинившись, спрашиваю я.

– Просто… – Кажется, моя подруга под впечатлением. – Ты по-настоящему влюбился в нее, да?

– Да.

41

Бренна

Было бы настоящим святотатством не воспользоваться теми отличными билетами на матч, и мы с папой решили задержаться в Вустере. Мы в секторе только со стоячими местами, но рядом как раз расположена одна из камер, установленных по периметру хоккейной площадки для записи и передачи изображения в эфир. Я замечаю оператора в куртке с логотипом «ХокиНет», и мне становится интересно, кого Малдер отправил освещать игру. Кип и Тревор не делают репортажи в прямом эфире, так что наверняка честь выпала Джеффу Магнолии.

Но я точно знаю, кого Малдер не отправил – Джулию Барнс. Ну конечно! Вагины и спорт? Жуть-жуть-жуть!

К оператору подходит долговязый мужчина в костюме, и я тихо ругаюсь себе под нос. Но, видимо, недостаточно тихо, потому что папа поднимает глаза от переписки в телефоне.

– Что такое?

– Джефф Магнолия, – кивнув в сторону камер, ворчу я. – Вот кого «ХокиНет» назначили освещать матч.

Как и я, папа тоже не в восторге от репортажей Магнолии. Его глаза следуют за моим взглядом.

– Ха. Он постригся. Дерьмовая прическа.

Я хихикаю.

– Пап, и с каких пор ты стал такой язвой?

– Что? Разве у него не дерьмовая прическа?

– Мяу.

– Хорош, Бренна.

Я наблюдаю, как Магнолия общается со своим оператором, оживленно жестикулируя. И это очень сильно отвлекает. Слава богу, он никогда не ведет себя так перед камерой.

– Знаешь что? А к черту «ХокиНет»! – говорю я. – Этой осенью подам заявку в «И-Эс-Пи-Эн». Они гораздо охотнее нанимают в свой штат женщин. И если я пройду стажировку там, мне никогда больше не придется встречаться с Эдом Малдером. Или с тем петухом.

Я снова смотрю на Магнолию, который – бог ты мой! – пьет кофе через соломинку. Или не кофе, но что-то горячее, потому что из стакана поднимается пар.

– Уф, нет, беру свои слова обратно. Он не петух. Потому что даже от петухов есть толк. А от этого человека нет.