Рискнуть и победить (Убить демократа)

Майор еще полистал мой паспорт и бросил его на стол.

— Пастухов? — переспросил Антонюк. — Почему-то мне знакома эта фамилия.

— Ничего удивительного, — ответил майор. — Не Иванов, но и не Вайсмахер. Давай, Пастухов, сразу к делу. Где оружие, которым ты угрожал гражданину Антонюку?

«Ночка» снова дохнула мне в ухо сложным парфюмом.

— Колись, падла! Сразу колись, а то хуже будет! Майор недовольно поморщился:

— Отставить, лейтенант. И снимите с задержанного наручники.

— Стоит ли, товарищ майор? А вдруг он какое-нибудь кун-фу? Возись потом.

— Выполняйте.

Браслетки слетели с моих запястий, первым делом я потрогал щеку и покачал зубы.

Вроде бы не шатались.

— Свободны, — кивнул майор. Омоновцы вышли, брякая автоматами.

— Садись, Пастухов. Еще раз спрашиваю: где пистолет, которым ты угрожал господину Антонюку?

— Я не угрожал господину Антонюку пистолетом. Подтвердите, Лев Анатольевич.

— Вот как? — искренне удивился он. — А что же вы делали?

— Вы спросили, из чего я мог бы вас застрелить. Я показал. Разве не так?

— Не валяй дурака, Пастухов, — посоветовал майор. — Мы здесь и не таких видели.

— Послушайте, господин майор. Я понимаю, ребята были в запарке, горячее дело и все такое. Но, может, кто-нибудь все-таки обыщет меня как следует?

Для убедительности я встал и расставил в стороны руки.

— Обыщи, — кивнул майор капитану. Тот ощупал меня со всех боков.

— Чисто. Чего искать-то?

— В джинсах. В правом заднем кармане, — подсказал я.

Капитан послушно склонился к моей заднице. Из-под его кителя выглянула кобура с ручкой табельного ПМ.

Я балдею от этих ребят. Бери «макарку» и клади всех на пол. Или мочи. И никакого кун-фу не надо. А ведь предупреждал их лейтенант в «ночке»! Было у меня искушение показать им, что к оперативникам, которые работают на земле в гуще народных масс, стоит прислушиваться. Но я сдержался. Могут не правильно понять.

Да и не мое это дело воспитывать командный милицейский состав.

Капитан извлек из тесного кармана моих джинсов книжицу с тиснением «КПРФ» на обложке и раскрыл ее. После чего впал в некоторую задумчивость.

— Что там такое? — нетерпеливо спросил майор. Капитан положил перед ним удостоверение.

Майор внимательно ознакомился с содержанием и тоже впал в задумчивость.

— Ничего не понимаю! — признался наконец он и показал книжицу Антонюку. — Здесь сказано, что он начальник вашей охраны. Вы что-нибудь понимаете? Это ваша подпись?

— Моя, — подтвердил Антонюк. — Да, моя. Пастухов. Вот почему эта фамилия у меня на слуху! Ну, конечно же! Так-так. Значит, вы и есть начальник моей охраны? А мне рекомендовали вас как серьезного и ответственного профессионала. Да, вы профессионал, это я понял. Но в том ли вы профессионал, в чем надо? Что означал весь этот спектакль?

— Если это был спектакль, — вставил майор тоном, не предвещающим мне ничего хорошего. Я лишь пожал плечами.

— Мне передали, чтобы я к вам зашел. Я и зашел.

— Таким образом?! — взвился Антонюк. — Да вы что, издеваетесь надо мной?!

— Над нами! — снова вмешался майор.

— Успокойтесь, Лев Анатольевич. Я отвечаю за вашу безопасность. И намерен ее обеспечить. Я должен был проверить систему вашей охраны. Что она ничего не стоит, я убедился. И хотел, чтобы убедились вы.

Антонюк едва не подпрыгнул.

— А просто сказать? Да! Просто! Языком! Как люди общаются тысячи лет! И будут общаться всегда! Потому что другого средства общения не придумали! И никогда не придумают! Его нет! Просто нет! Понимаете? Нет!

Я понимал другое — что из него со свистом выходит пар. Но все-таки решил, что нужно его поправить:

— Почему нет? Есть.

Антонюк уставился на меня, как прапор на вдруг заговорившего салабона.

— Да? Есть? Сделайте одолжение, просветите.

— Музыка, например. Ведь что такое музыка? Это внеречевое средство общения.

— Это вы сами придумали?

— Да ну! Жена рассказала. Она музыковед, кончила «Гнесинку». Есть и другие внеязыковые средства общения. Живопись. Балет.

— Балет? Понимаю. И вы мне станцевали про то, какая у меня система охраны. А воспользоваться традиционным средством общения, обыкновенным русским языком, не могли. Слишком просто, да?

— Мог. Но мне было нужно, чтобы вы не узнали это, а прочувствовали. На собственной шкуре, извините за резкость. Надеюсь, мне это удалось.

— Да, черт возьми, удалось. Ничего не могу сказать, удалось. А если, быть совершенно откровенным, вы напугали меня до смерти!

Я удовлетворенно кивнул:

— Это и было моей задачей.

Капитан смотрел на меня, как на иллюзиониста Копперфильда.

— Ну, москвич! — пробормотал он.

Но майор был настроен совсем не миролюбиво.

— У вас есть претензии к задержанному Пастухову? — обратился он к Антонюку.

— Как ни парадоксально, но… — Если можно — простым русским языком, — попросил майор. — Без музыки и балета.

И без живописи. Да или нет?

— Нет, — сказал Антонюк.

— А у меня есть! — взревел майор. Теперь и из него начал выходить пар. — Весь город поставить на уши, это как? Это двести шестая, часть вторая! Злостное хулиганство! От одного до пяти лет! Понял?

— Так точно, господин майор.

— Гражданин майор!

— Слушаюсь, гражданин майор!