Рискованный рейд

– Центр – Знатоку, перейдите на запасную частоту и сообщите обстановку.

– Знаток – Центру. Обнаружил базу, веду бой, – переключившись на «тайную» отрядную волну и стараясь придать, как приказал командир, голосу нотки волнения, начал докладывать Фролов. – Как понял, прием.

– Какой, на фиг, бой? – Кирилл, до того сидевший на корточках, шлепнулся на задницу, услышав в микрофонах голос комбата, буквально вырвавшего гарнитуру у дежурного связиста. – Старшего мне, живо!

– Тарщ старший лейтенант, – волнуясь, Фролов протянул группнику тангенту, начисто забыв про наушники. – Вас комбат, злой…

«Эх, – подумалось Алексею, – не поверили! И как я не додумался, надо было пострелять, что ли…»

– Знаток для Аметиста на приеме, – отозвался он, внутренне приготовившись к головомойке, но еще не совсем представляя причину столь неожиданного появления комбата.

– Ты какого… не выходишь на связь? – Короткая пауза, не отпуская кнопку тангенты. – У тебя когда крайний выход на связь был? – И не давая возможности на ответ: – Ты вообще на часы смотришь?

Алексей взглянул. Со времени последнего сеанса связи прошло три с половиной часа.

– Бой он ведет… боевик хренов… Живо докладывай, что у тебя случилось. Все целы?

– Так точно! – резво отрапортовал Юдин.

– И то хорошо, а то Шум полтора часа назад доложил, что слышит «двустороннюю перестрелку». – Алексей тотчас сообразил, откуда дует ветер. «Ну, я этому…» Тут он «добрым» словом помянул лейтенанта Валеру Шухова, группе которого и принадлежал позывной Шум. – А от вас ни слуху ни духу. Мы тут икру всем отрядом мечем. Я к тебе на помощь группу Шума зарядил, связист вон охрип запросы орать, а он спокойно появляется в эфире и лепит о все еще ведущемся бое. Какой бой, когда у меня Шум на постоянной связи и сорок минут назад доложил, что выстрелы стихли? В общем, так, Леша, докладывай по порядку: что, как, где? И если, не дай бог, твой доклад мне не понравится… Ты меня понял? Прием.

– Так точно. – Юдин повернулся к радисту, заглянул в его записную книжку и начал докладывать: – В 15.30 обнаружил базу, принял решение на налет, скрытно выдвинулся, атаковал. В результате боя уничтожено… – он снова заглянул в книжечку, где значилось шесть убитых, и решил, что стоит добавить, – восемь боевиков, захвачено четыре автомата, один пулемет, миноискатель и прочее имущество. Один боец в группе ранен. – И тут же, побоявшись комбатского гнева, поправился: – Легко. Как понял меня, прием?

– Ага, – отозвался комбат. – Оружие есть, уже неплохо; а трупы хоть захватил?

– Так точно, – и слегка замявшись: – Три.

– Три… – задумчиво повторил комбат. – Что ж, на первый раз ты прощен. Итак, убавь цифру уничтоженных до шести, переходи на основную и докладывай. Все усек?

– Так точно! – ответил значительно повеселевший старший лейтенант.

– И трупы не забудь сфотографировать, – напомнил комбат.

– Уже! – отозвался Юдин, и подполковник Викулов, вспомнив себя чуть моложе, всепрощающе улыбнулся. Но Лешка этого не видел и во всех своих дальнейших действиях руководствовался в первую очередь желанием не вызвать неудовольствия командира отряда.

Доклад о «ведущемся» бое, о результатах его проведения прошел без сучка и задоринки. А вот по его окончании Юдина ждал сюрприз. Ханкала в категоричной форме приказала вынести трупы противника для опознания.

Получивший эти указания комбат был в бешенстве, обозвал сидящих в верхних штабах му…ками, но подставлять отряд, отказываясь от выполнения приказа, и тем самым доводить конфликт до безумия не стал. Лешка тоже, слегка поершившись, передал дело выноса трупов подошедшей столь провинившейся перед ним группе Шухова и, волевым решением взяв на себя функцию охранения и наблюдения, победным маршем двинулся к месту эвакуации. Бойцы Шухова и он сам если и протестовали, то вяло – спорить с «героями» дня было бы неэтично; к тому же разведчикам…четырнадцатой группы было позволено дособирать оставшиеся на базе ништяки. Они, конечно, потеряли на этом какое-то время, но в итоге все три «чеха», упакованные в «чеховские» же окровавленные спальники и крепко привязанные к ореховым палкам, были водружены на плечи и совершенно не торжественно начали свой путь к процедуре опознания.

Темнело. Совершенно справедливо рассудив, что до темноты к означенному месту эвакуации им все едино не выйти, Юдин, как старший в их маленьком отряде по званию, вышел на Центр и запросил разрешение на организацию ночной засады. К чему было спешить, если по планам до окончания этого боевого задания было еще два дня и рюкзаки практически ломились от несъеденного хавчика?

К пущей радости бойцов, разрешение на организацию засады было дано.

Ночь случилась теплой. Очень теплой. Да что там очень теплой, ночь оказалась жаркой…