Ритка

— Это можно. Поискать только… Да вот! Ты знаешь Витьку Зубова? Он же квартиру получил. Дали, ага. Пацаненок же у них народился, ну и дали. А жил он на частной… Знаешь, где на Лысой горе почта? Так вот, за почтой. Конечно, у черта на куличках, зато уж совсем тебе отдельно. Не флигель, а пристройка. Дорого? А где ты дешевле найдешь?

Они так загорелись этой идеей, что тут же зашли к Зубову. Витьки дома не оказалось, зато его жена подробно растолковала им, как найти их бывшую квартиру, добавила:

— Вы, если вы хотите ее занять, поторапливайтесь. Нас уже спрашивали.

Они отправились по указанному адресу тотчас же, хотя было уж поздновато. Долго плутали между заборов, улицы на Лысой горе не освещались, только возле бревенчатого домика почты горел на столбе одинокий фонарь.

Дом, в котором сдавалась пристройка, стоял в глубине обширного двора за тополями. Они едва достучались к хозяевам. Низкий женский голос из-за двери долго расспрашивал, кто они да зачем. И только тогда двери приоткрылись. Они прошли холодные сени и очутились в жарко натопленной кухне с русской печью.

Хозяйка казалась старухой из-за того, что была повязана платком да на плечи, открывая им, набросила телогрейку. Выговорила сначала:

— Вы бы еще позже притащились! Добрые люди спать ложатся… Так, кому из вас квартера-то понадобилась?

Валерка ткнул кулаком Андрея в бок.

— Ему вот. Женился он, а мать не хочет. Не то чтобы женился, а…

— Оно понятно, — сообразила хозяйка. — Так ведь я четвертную беру. Комнатенка, правда, невелика, зато вход самостоятельный. Протапливать я и сама могу, а вот уж дрова… Машину-то, четыре-пять кубометров за зиму отдай.

Она еще раз оглядела их, особенно Андрея, и не очень охотно, однако все же вывела их во двор показать жилье, объяснила:

— Свекровушка там у меня жила. Для нее покойный муж и пристроил. С отдельным входом, значит, чтобы сама себе хозяйка. Много на нее, на эту комнатку, людей находится, только с детишками я не пускаю. У меня огородина, яблоки, цветы, все порвут, по истопчут.

Комната оказалась совсем небольшой, но в два окна. Теперь они были наглухо закрыты ставнями. Голая лампочка на шнуре посередине. Плита сразу у двери, а за ее теплой спиной клеенчатая кушетка с выпирающими пружинами, простой сосновый стол.

— Квартиранты оставили, — объяснила хозяйка. — Они себе новую мебель приобрели. Всю как есть…

Андрей представил себе, как они приходят в эту комнату с Валеркой и другими парнями. Хоть на голове ходи. А потом, если оборудовать немного, можно будет привести и Ритку.

Сказал хозяйке охрипшим от внезапного волнения голосом:

— Все! Беру я эту комнату. И дрова привезу. Не завтра, конечно. Получу зарплату.

— Ну чего же, — взяв себя за голову крупными руками, хозяйка спустила еще ниже на лоб суконный платок, поджала тонкие губы. — Я не навяливаю. Если вас устраивает. Деньги вперед. Уж я это завсегда. Вперед за месяц, да. Мало ли ведь как!

Они переглянулись. Денег у них с собой, разумеется, не было. И вообще не было. Правда, в кармане у Андрея можно было наскрести около трех рублей, он их даже и доставать не стал. Хозяйка квартиры, видать, была не из тех, кого можно обвести вокруг пальца. От нее не укрылось их замешательство, добавила:

— Завтра еще одни обещали зайти. Муж с женой.

И тут Андрея осенило:

— А можно, я завтра утром занесу? Деньги. Вы в каком часу на работу уходите? Так вот, я к семи…

Когда вышли за ворота, Валерка выругался.

— Стерва! Еще ей дров…

Андрей отозвался задумчиво:

— Придется привезти машину. Попрошу Ваську… Баба, видать, жох… Зато, понимаешь? Сами себе хозяева! Вот только где достать денег?

Они зашли еще к одному парню из цеха, но у него, как и следовало ожидать, денег не оказалось. Оставалась одна надежда — мать.

Утром она обычно не могла его добудиться, а тут вошел к ней на кухню, где она, стоя, наспех допивала чашку чая. В последнее время лицо у нее после сна стало оплывать, желтело под глазами застарелая синева. Спросил, как когда-то в детстве, уставившись взглядом в пол:

— У тебя не найдется двадцати пяти рублей? До получки. Парень у нас один женится, собираем на подарок.

Мать поставила чашку на стол.

— Мы же купили тебе ботинки. И шарф. И шерстяные носки. Перчатки. Это все мелочи? Ушло пятьдесят рублей. Кроме того, мне, возможно, придется поехать в санаторий. На этом настаивают мои товарищи по работе.

Она помолчала, прошла к себе и вернулась с сумочкой.

Вот двадцать пять. Отложила заплатить за квартиру и за свет. Получишь и заплатишь. И не забудь, пожалуйста.

Все оказалось гораздо проще, чем он ожидал. Направился к Валерке, тащиться одному на Лысую гору не хотелось. Сейчас они отдадут хозяйке деньги, и можно считать, что «берлога» у них есть.

Значит, мать уезжает? Небось накажет своим приятельницам присматривать тут за ним. Как бывало, когда она уезжала в Москву на усовершенствование. Эти бабы надоели ему тогда до тошноты… Ну, теперь-то они его поищут.

Валерка еще, конечно, дрых, но поднялся, плеснул в физиономию холодной воды, вышел на улицу, поеживаясь.