Ритм войны. Том 2

Наконец-то сумев собраться с мыслями, он порылся в сумке и достал самосвет, но тот выскользнул из пальцев.

И затонул.

«Туда».

Каладин указал кулаком на падающий свет и включил устройство Навани. Он был не в том состоянии, чтобы проявлять деликатность, поэтому сжал рукоять так крепко, как только мог, и рванулся, увлекаемый все дальше в темноту. Он нырнул мимо фабриалей и Сплавленной – она плыла вверх и, казалось, не обращала на него внимания.

По мере погружения все сильнее звенела в ушах странная боль. Он начал вдыхать больше буресвета, но остановил себя. Под водой он рисковал набрать жидкости в легкие. Но… он понятия не имел, как получить свет под водой. Как же они о таком не подумали?

Хорошо, что устройство продолжало тянуть, потому что у него, возможно, не хватило бы присутствия духа, чтобы двигаться самостоятельно. Он убедился в этом, когда добрался до самосвета – граната, который уронил, – и обнаружил его на дне шахты. Здесь же светился и яркий сапфир, тот самый, который Каладин выбил из оправы. Он схватил его и отключил фабриаль, но потребовались драгоценные секунды, чтобы подумать и осмотреться.

Отсюда туннель шел в горизонтальном направлении. Каладин двинулся по нему, снова доверившись фабриалю Навани.

Легкие начали гореть. Он все еще держался на вдохе, который сделал наверху, и не знал, как получить больше буресвета. За ним по-прежнему тянулся кровавый шлейф.

Впереди свет, или зрение его подводит, искрит в глазах?

Каладин предпочел верить, что это свет. Когда он добрался до источника – еще одной совокупности фабриальных насосов, – то выключил свой фабриаль, поднял руку и снова включил устройство. Каладина преследовали кошмары, одолевала тревога, и казалось, что мир хочет раздавить его. Все снова погрузилось во тьму.

Он чувствовал страх Сил, оставшейся где-то далеко. Он думал, что это будет его последнее ощущение.

Затем он вырвался из воды. Судорожно вдохнул – в этом вдохе чувствовалось нечто грубое и первобытное. Скорее физиологическая реакция, чем сознательный выбор. В ту же секунду Каладин, должно быть, потерял сознание, потому что, когда он моргнул и к нему вернулись чувства, оказалось, что висит на пылающей от боли руке под потолком, над резервуаром с водой.

Он покачал головой и посмотрел на свою руку. Он потерял сапфир, и из попытки вдохнуть буресвет ничего не вышло. Его сумка была пуста. Должно быть, он впитал весь запас, то приходя в сознание, то теряя его. Так хотелось снова заснуть…

«Нет! Они придут за тобой!»

Он заставил себя открыть глаза. Если враг достаточно изучил башню, чтобы узнать об этом резервуаре, за ним придут и добьют, если понадобится.

Каладин выключил фабриаль и спрыгнул. Холодная вода привела его в чувство, и он смог с помощью фабриаля подтянуться к краю резервуара. Он выполз на сухой камень. Забавно, но лекарь в глубине его души забеспокоился об испорченной питьевой воде. Как будто ему больше не о чем было беспокоиться…

Хотелось спать; Каладин видел, как кровь стекает по груди и руке – раны не полностью зажили. Он проковылял к стене комнаты и высосал буресвет из двух ламп. Да, враг знал об этом месте. Если бы он не был настолько сбит с толку, то сообразил бы раньше: свет означал, что кто-то меняет камни в лампах.

Промокший и измученный, Каладин поплелся по коридору. Где-то должен быть выход. Он смутно помнил известие о том, что разведчики Навани нашли это водохранилище. Они узнали об этом только после того, как тайленские ныряльщики осмотрели фабриали в колодце.

«Соображай. Не останавливайся. Не спи».

Где же Сил? Как далеко он сейчас от нее? Он проделал немалый путь в водяной тьме.

Каладин добрался до ступенек, но не смог заставить себя подняться. Он просто стоял, оцепенев, и смотрел на них. Потом воспользовался фабриалем. Поднимался медленно, без усилий, позволяя силе тянуть себя вверх то под одним углом, то под другим. Туда-сюда. Снова и снова.

Он понял, что уже близко, когда услышал грохот. Великая буря. Ветер все еще бесновался снаружи – значит, он не пробыл в этой темноте целую вечность. Он позволил ветру позвать себя, продолжая то ли лететь, то ли ковылять вверх.

Наконец Каладин, пошатываясь, вышел из комнаты на первом этаже башни. Он очутился прямо в середине группы солдат-певцов, кричащих людям, чтобы те разошлись по домам.

Буря грохотала совсем близко. Несколько солдат повернулись к нему. На мгновение Каладин ощутил глубокую отчужденность, словно не мог поверить, что все еще жив. Как будто он думал, что восхождение вверх по лестнице было его путем в Чертоги Спокойствия.

Затем один стражник направил на него копье, и тело Каладина отреагировало быстрее разума. Измученный, израненный, с нервами, измотанными до предела, Каладин схватил копье и вывернул его из рук врага, а затем сбил другого солдата с ног.

Несколько Царственных неподалеку закричали, и он увидел Небесного – не Лешви, – поднимающегося в воздух и направляющего на него оружие. Они еще не закончили с ним.