Ритмы истории

Дело в том, что, синтезируя гражданский класс как свою избирательную базу, неоконсерваторы (впрочем, во Франции это были социалисты) рушили многое, что им мешало, но не все. Демонтируется (хотя и не полностью) механизм государственного вмешательства в хозяйственную жизнь. Ведется подготовка к сносу таможенных границ Европы. Решительная внешняя политика оберегает Западный мир от угроз извне. Коммерческая свобода и свобода информации нужна рабочему-интеллигенту-капиталисту. Этот слой должен быть подвижным, чтобы втягивать в себя все другие слои, на которые было разделено общество XX века. Гражданский класс все менее терпим к тому, чтобы за него принимала решения администрация. Представитель гражданского класса достаточно раскован и просвещен и может спорить с начальством.[18]

Между тем, неоконсервативный режим, подготовив основу для новой эпохи, продолжает держаться за старую. Допустив революционные перемены, он начинает упираться, когда речь заходит об административных правах государства, о самом государственном централизме. Правительство не идет на уступки меньшинству, предпочитая подавлять его сопротивление. По-прежнему поощряется развитие атомной энергетики и военно-промышленного комплекса, что сдерживает переход к децентрализованным формам промышленности и энергетики и несет огромную угрозу окружающей среде. Но когда люди скучены, ими легче управлять. И, наконец, самое главное — правительство, демонтируя структуры государства, всячески поддерживает «государство в государстве» — администрацию монополий. Капитанам бизнеса присущи основные недостатки государственной бюрократии — их администрация построена по тому же принципу чиновничьей иерархии.

Поддержка частного государства монополий заставляет неоконсерваторов блокировать участие трудящихся в решении производственных вопросов, сопротивляться развитию самоуправления. Политика снижения налогов также приобретает однобокий характер — государство хочет кормиться, но не за счет командиров индустрии. Бремя налогов все более ощутимо для слоев, пострадавших от решительных мер «синтезаторов», и для гражданского класса. Бескомпромиссность правителей приходит в противоречие с характером того общества, рождение которого они подготовили. Грядет гражданская революция — импульс эпохи интеграции.

Первые проблески этой революции мы можем наблюдать в Великобритании — непопулярная мера правительства (введение косвенных налогов) вызывает широкую кампанию гражданского неповиновения. Грандиозные митинги, небольшие столкновения с полицией, выход на авансцену экзотических политических течений (троцкисты и анархисты), массовый отказ от уплаты налогов — беспрецедентные события для законопослушной Великобритании. О конкретных формах этого импульса в России легче судить не по первым симптомам в Англии, а по восточноевропейским аналогиям.

В Восточной Европе в период (не путать с эпохой) интеграции вошли Польша и Чехословакия. В обеих странах импульс интеграции представлял собой кампанию гражданского неповиновения (забастовки, митинги) с последующими переговорами политических сил и проведение выборов на новых принципах. Чего будет добиваться кампания гражданского неповиновения в России в середине первого десятилетия третьего тысячелетия?[19]

Увлекая за собой недовольных, гражданский класс сможет парализовать деятельность государств и административных структур. Сопротивление последних способно вызвать некоторые столкновения, но все же эта новая смута вряд ли будет особенно разрушительной.

Революция может протекать в самых разных ненасильственных формах — от вполне привычных (забастовки, митинги, блокады экологически вредных объектов, неуплата налогов) до необычных (бойкот официальных лиц, нудизм и т. д.)[20]

События импульса интеграции (*81*)[21] выльются в диалог социально-политических сил каждого региона. Общегосударственное единство будет, видимо, подорвано — именно в этот период у России возникнет шанс разделиться на десятки государств нормального европейского размера — свободный конфедеративный союз, объединенный-общими оборонительными интересами, культурными, экономическими связями, но не административными структурами «от моря до моря».[22]Результатом регионального диалога станет переформирование традиционных политических течений XX века — в каждом из них выделится авторитарное, централизаторское течение и крыло сторонников согласия, сближения с другими силами на принципах локального общества. Это размежевание первоначально вызовет немалую путаницу и противоречивые блоки и столкновения, что продлит смуту.