Ритмы улиц

— Иди уже, — махнул я рукой, — Тебя там дочь ждет.

— Дочь, — повторил друг, будто пробуя на вкус это слово, после чего широко улыбнулся, — Точно. Я же теперь отец, парни!

Мы все хохотнули и хором сказали:

— Иди уже!

И только после этого он нас, наконец, послушался. Мы же, переглянувшись, поняли, что делать нам в больнице больше нечего. Возвращаться в зал смысла не было, поэтому каждый разбрелся по своим делам. Димка увез Мари, Демид подхватил своего соседа по квартире и близнецов. Каринка же утащила за руку меня, со словами:

— Подброшу тебя, братишка.

— Только не домой. Отвезешь меня уже к моей Ире?

Малышкина скривилась, будто надкусила лимон, но всё же кивнула:

— К Ире, так к Ире. Прыгай, балбес.

Уже в салоне авто, когда мы бодро катили в один из спальных районов ближе к центру, моя названная сестренка поинтересовалась:

— Так, как твои дела, Длинный?

Хмыкнув, услышав такое знакомое прозвище, я пожал плечами:

— Да все хорошо. Работа идет, популярность растет. Вот, Мари подала заявку на участие в новой «Битве первых», завтра начинаем готовиться.

— Круто, буду держать за вас кулачки. В этом году вы должны взять хотя бы серебро.

— Мы возьмем золото, — усмехнулся я.

Карина покачала головой, улыбаясь:

— Андрюша, когда ты уже запомнишь, что победа — не главное.

— Неправда, — я был тем еще упрямцем, — Победа — знак того, что нас услышали. Только это по-настоящему важно. Ладно, а как ты? Как твой Царь Зверей?

— Хорошо. Даже очень.

Губы Каринки растянулись в такой, знаете, мечтательной улыбке, и на секунду мне показалось, что в ее глазах загорелись маленькие сердечки, как в мультиках. Кажется, все куда серьезнее, чем я мог предположить.

— Мать, а ты часом не влюбилась? — прищурившись, поинтересовался я.

Карина неопределенно повела плечами, но её улыбка — еще более широкая, чем до этого — сказала мне всё куда громче слов. Офигеть, наша снежная Королева, наша акула рекламы — отдала свое сердце какому-то музыканту, на порядок моложе. Кстати, об этом…

— А сколько ему лет?

— Эм…восемнадцать, — осторожно протянула Карина, косясь на меня.

Я только глаза закатил. Восемь лет. Кажется, я уже слышал о подобной разнице. Видимо, у них это семейное. Впрочем, возраст — это только цифра. Главное, чтобы люди были счастливы. А судя по виду моей сестренки — она испытывает именно это, ни с чем не сравнимое чувство.

— Ну, всё хотя бы по закону. Статья за растление тебе не грозит.

— Андрей! — возмущенно выдохнула Карина, и я увидел, как порозовели ее щеки, — Мы…как бы…

— Погоди, вы что, еще не спали? — удивленно присвистнул я.

Вот это номер. А парень то молодец — решил устроить моей брюнеточке долгий конфетно-букетный период. Видать, тот еще романтик.

— Мы не торопимся. И не будем об этом, — отрезала Малышкина, — Лучше ты мне расскажи — как вы с Мари общаетесь? Больше её не задираешь?

— Если не дает повода — то нет, — пожал я плечами, — Всё вроде мирно.

— Смотри мне — не обижай её.

— А вы что, типа подруги? — поинтересовался я ехидно.

К моему удивлению, Карина кивнула:

— Мы периодически пересекаемся. Пьем чай, Настюха — та рыжая девчонка-ураган — тоже с нами часто зависает. Маша — очень милая девушка, умная, с ней есть о чем поговорить. И очень мне нравится.

— И что вы только все в ней находите, — проворчал я недовольно, — Не понимаю. Она же такая холодная, не общительная, вечно деловая и смотрит так, будто ты — кусок идиота.

Карина хохотнула, включая поворотник. Судя по всему, мы будем на месте через несколько минут.

— Видимо, ты не заслужил иного обращения, Малой, — сообщила мне подруга.

— Ну спасибо! — фыркнул я, — Вообще-то это она начала нашу холодную войну. Серьезно — она со всеми общается нормально, и только я у неё в черном списке.

— Значит, на это есть причина. Мари вроде бы закрытая, с виду неприступная, как крепость. Но на самом деле это не так. Она готова отдать последнюю рубашку, если так удастся кому-то помочь. Чтобы ты понимал — Маша перевела своему одногруппнику десять тысяч просто потому, что ему не хватало на оплату жилья. Казалось бы, мелочь. Но я сидела рядом и увидела, что на балансе её карты осталось всего семьсот рублей. А на мой вопрос — как она планирует на них протянуть до зарплаты, Маша просто отмахнулась и сказала, что это всё пустяки, и что Димке нужнее. Твоя Ира смогла бы так поступить? — не дожидаясь моего ответа, Карина продолжила, — Сомневаюсь. В ней совершенно нет корысти и эгоизма. И поэтому ей жить в этом мире намного тяжелее, чем нам с тобой. И именно поэтому я тебя прошу — не обижай её. Ты очень хороший человек, правда — светлый и добрый. Но иногда ведешь себя как настоящий засранец.

— Эй! — воскликнул я, порядком смущенный и сбитый с толку всем этим разговором.

— Не эйкай мне тут. Я знаю, о чем говорю. А теперь иди к своей девушке, и не вздумай передавать от меня привет — она мне официально не нравится.

— Это еще почему?

Карина пожала плечами:

— Не знаю. Мне иногда кажется, что рядом с ней в тебе просыпается темная сторона. А так быть не должно. Отношения должны делать нас лучше, а не хуже. Всё, беги. Меня пробило на философию.