Рюрик Скьёльдунг

Версия о датско-славянском происхождении Рорика объясняет как скандинавский элемент призвания варягов, так и экспансию южнобалтийских славян на Русь. Длительное время семья Хальфдана Гильдетата пользовалась политической и военной поддержкой славян-вендов. И только император Людовик Благочестивый разорвал эту долгую связь, определив место проживания и службы сыновьям Гильдетата и их племянникам. Рорик был крещеным и оставался христианином без отложения от веры. Клятвы на христианских реликвариях, которые он давал своим сюзеренам, являлись традиционными атрибутами коммендации. Уникален для эпохи Каролингов опыт Рорика по контролю над главными торговыми путями на Севере и, возможно, Востоке Европы. Это могло послужить мотивом призвания его на Русь. Рорик по франкским анналам известен не столько как талантливый воитель, сколько как опытный дипломат, переговорщик и организатор. Хронологические лакуны гармонично соответствуют годам событий и нахождению Рорика или в Европе, или на Руси. Не имеется прямых сообщений о походе или назначении Рорика на Русь. Но совокупность косвенных доказательств и взаимозависимость событий друг от друга очевидны и достаточны для идентификации обеих личностей как одного субъекта истории.

Если не принимать во внимание изложенные факты и датско-славянское происхождение Рорика, то ни одна из версий, бытующих на сегодняшний день, не является самодостаточной и не способна выдержать хронологическую проверку и историческую критику.

Часть II. Рюрик Новгородский

Парадигма Рюрика

Судьба Рюрика Новгородского — как камень, брошенный в реку времени Лету. Как всплеск воды, его жизнь разошлась волнами событий, оставив на берегах истории едва уловимые следы. Бисером рассыпаны в анналах и манускриптах скрипториев глухие сведения об этом человеке, ставшем для истории Руси мистической парадигмой и от этого еще более притягательной личностью, освященного идеей основателя отечественной государственности.

Общество спокойно относится к фактам происхождения первых князей от половчанок, к бракам московских князей с ордынскими княжнами, шведками и гречанками. Не вызывает удивления, что первая русская императрица Екатерина I была литовской крестьянкой Мартой Скавронской. Немецкого происхождения были Петр III, Екатерина II, Александр I. Феномен же притягательности этой исторической фигуры для российского общества в другом.

С развитием государственности общество стремится определить границы исторического самосознания. Обществу необходима точка отсчета для следующего этапа строительства своего государства как гражданского общества. Как следствие, происходит поиск «золотого века» в глубоком прошлом, выражающийся в прославлении своих предков, героического прошлого, грандиозных свершений, их якобы великого вклада в историю и культуру человечества для подъема духа своих соотечественников. Такое явление можно назвать «национальным синдромом» или поиском национальной идеи. Это особое психологическое состояние, которое встречается в любом обществе, переходящем на другую ступень развития социально-политических отношений или их потрясений при определенных экономических перестройках. Примерами могут служить Германия после Версальского пакта; арабский мир в условиях модернизации, особенно во второй половине XX века; поляки после раздела Польши (с конца XVIII века); русские после распада СССР, который для них всегда ассоциировался с Россией.

Поиск национальной идеи всегда автоматически вызывает расцвет этногенетической мифологии, что ярко окрашивает интеллектуальную жизнь народа, придает ей особые черты. Обращаясь к истокам Древней Руси, общество сталкивается с невнятной версией о призвании каких-то варяжских князей на Русь — внешне столь унизительной для русского человека традицией, поскольку в подавляющей массе граждане российского общества отождествляют своих предков в лучшем случае со славянами и в остальных — с русскими, не понимая различия, путаясь в понятиях «нация» и «национальность». Результат поисков своих корней заканчивается тем, что одни забрасывают книги на полку пылиться, другие становятся проводниками националистических идей и «новых хронологий», благо паства младенчески чиста и готова принять все скандальное за истину. Поиск идеи стал для России навязчивым синдромом. Объемы философских трудов на тему русской идеи спасения, магических словесных формул-триад и прочего потрясают сознание. Но нет в них начала русской идеи, поскольку базис умышленно, по негласной договоренности, фальшив, и нет основного смысла Руси — столь любимого для россиянина вопроса: «Кто мы и как дальше жить?»