Робеспьер

— Если речь идет о ссоре частного характера, если Филиппо поддался только личным страстям и весь вопрос возник из-за самолюбия отдельных лиц, то он должен отказаться от своего мнения; но если его обвинения против Комитета общественного спасения вызваны более серьезной страстью — любовью к свободе, то это уже не ссора отдельных лиц, а борьба против правительства… Тогда общество должно выслушать этого человека, который, как я хотел бы думать, имеет честные намерения.

Но Филиппо не внял благоразумию Робеспьера и рвался в бой, закусив удила. Тогда по предложению Кутона было решено составить комиссию для разбора существа обвинения. Мост между «снисходительными» и робеспьеристами был окончательно сожжен.

На заседании якобинцев 3 нивоза Робеспьер показал себя деятелем, стоящим выше обеих антиправительственных фракций. Еще с большим блеском он сумел сделать это на трибуне Конвента два дня спустя.

5 нивоза (25 декабря) он произнес в Конвенте свой доклад о принципах революционного правительства. Оратор был спокоен и одухотворен. С отточенной логичностью он формулировал свои положения. Из основного различия между конституционным и революционным правительством, различия между состоянием войны и состоянием мира он с большим искусством вывел оправдание террора. Доклад Робеспьера был прямым ответом «Старому кордельеру», ответом, облеченным в ту логичную форму, которой всегда недоставало творениям Демулена. Вместе с тем, подчеркивая серьезность переживаемых событий и несокрушимость идеи общественного интереса, доклад глухо предостерегал обе фракции как фракции, представляющие противоположные крайности: «…модерантизм, который относится к умеренности так же, как бессилие к целомудрию, и стремление к эксцессам, которое похоже на энергию так же, как тучность больного водянкой — на здоровье».

Дантон услышал и понял предостережение. Тактику надо было менять. Прямой удар провалился. Хватит нападок на Комитет и на Робеспьера! Робеспьер — это сила, с которой так просто не справишься. Его нельзя нейтрализовать, его необходимо привлечь. Его надо оторвать от этих ультрареволюционеров, от Колло и других. Не следует останавливаться ни перед лестью, ни перед покаянием. Надо оправдывать себя, восхвалять Неподкупного и мешать с грязью эбертистов!

Вечером в тот самый день, когда Робеспьер сделал свой доклад о революционном правительстве, Демулен писал № 5 своего «Старого кордельера». Этот номер носил двойственный характер. С одной стороны, Камилл, изображая свои старые заслуги, стремился оправдаться в возводимых на него обвинениях; в этом плане он прежде всего ссылался на Марата и Робеспьера. Он указывал, что в революции он шел так же далеко, как Марат. Он заявлял, что если бы он был преступен, то Робеспьер не стал бы его защищать. Он выражал готовность сжечь последний номер своей газеты, вызвавший неудовольствие клуба. Он восхвалял Комитет общественного спасения и указывал, что Робеспьер в своем последнем докладе, по существу, выдвигал те же принципы, за которые ратовал и он, Камилл. Вместе с тем Демулен до крайности усилил нападки на эбертистов, перейдя на личную почву и личные оскорбления. Особенно он набрасывался на Эбера, обвиняя его в грязных махинациях и в том, что, примкнув к революции лишь на последнем ее этапе, тот стремился использовать ее в своих корыстных целях. Так дантонисты приступили к осуществлению своего видоизмененного плана.

Робеспьер вступил в переговоры с Колло д’Эрбуа. Хотя Неподкупный относился резко-отрицательно к его лионским репрессиям, тем не менее он понимал, что временно пути их совпали. Колло был как раз той фигурой, которую можно было противопоставить «снисходительным». Робеспьер приоткрыл карты. Он посвятил своего нового союзника в некоторые следственные материалы и предостерег его от слишком большой близости с Эбером и рядом других лидеров фракции. Вместе с тем он заручился согласием Колло на известные послабления в отношении Камилла, которого все еще считал лишь доверчивым орудием интриги и твердо решил вызволить из беды. В результате этих переговоров Неподкупный отказался от идеи Комитета справедливости. На заседании Конвента 6 нивоза (26 декабря) по докладам Барера и Билло-Варена было вынесено решение об отмене этого Комитета. В тот же день изобличенный Фабр д’Эглантин был устранен от участия в работе комиссии по делу Шабо и других заговорщиков.

Жаркая схватка разыгралась вечером в Якобинском клубе. Первым выступил Колло д’Эрбуа. Верный своей договоренности с Робеспьером, он выделил Демулена из числа других «снисходительных». Крайне резко осудив клевету Филиппо, он в совершенно ином тоне заговорил о газете Камилла: