Робин Гуд

— Такого подарка не вправе требовать от меня даже ты, Маленький Джон, — сказал он твёрдо. — Ни разу за долгие годы я не приказывал тебе как начальник. Теперь…

Стрелок безропотно повернулся и исчез в кустах. Робин Гуд подождал, пока в шелест листвы и рокот ручья не вплёлся глухой перестук копыт. Тогда, раздвинув орешник, он шагнул на лужайку.

— Поглядеть на оленя — ты стрелок неплохой, — сказал он. — Только придётся мне представить тебя шерифу, рыцарь, за то, что ты свалил оленя в королевском лесу!

— А ты кто такой, что тревожишься о королевских оленях? — спросил рыцарь, выставив грудь вперёд.

— Я лесничий здешних лесов, — ответил стрелок. — И напрасно ты смеёшься, рыцарь, потому что если шериф не вздёрнет тебя на верёвку, то уж, верно, прикажет отсечь тебе правую руку, чтобы неповадно было тревожить красного зверя.

— Ну, мы с шерифом друзья, охотимся вместе. А вот если ты — лесничий в этих лесах, то, наверное, укажешь мне, где найти разбойника, по имени Робин Гуд.

— А какая мне будет за это награда?

Рыцарь сунул руку в кошель, привязанный к поясу, и побренчал золотом.

— Хорошо, — отвечал стрелок. — Мне знакомы все тропы в Бернисдэльском лесу, и я помогу тебе отыскать молодца. Но известно ли тебе, рыцарь, что Робин Гуд — отличный стрелок? Я боюсь подвести тебя под его стрелу, потому что, клянусь святым Кесбертом, он пристрелит тебя, как сурка.

Лицо рыцаря покраснело, одна бровь поднялась выше другой.

— Дерзок же, ты, лесничий, — сказал он, — и я проучу тебя, когда придёт время! А теперь покажи мне разбойничье логово, потому что я тоже не первый день держу в руках этот лук.

— Прежде покажи мне своё искусство, рыцарь. Видишь омелу[44] на дикой груше? Пусть это будет наша мишень. Она висит на тонком стебле. Если меток твой глаз и верна рука, но собьёшь ли омелу стрелой?

Стрела Гая Гисборна пронизала зелёный шар, и несколько узких листочков, кружась, слетели на землю. Стрела Робина прошла на дюйм от стебля. Они выстрелили по второму разу, и зелёный шар вздрогнул, лениво запрыгал по веткам и свалился к ногам стрелка.

— Отличный выстрел! — воскликнул рыцарь. — Скажи мне своё имя, лесничий, чтобы я знал, как зовут лучшего лучника в наших краях.

— Таиться мне незачем, — ответил Робин, — но прежде я хотел бы услышать, как зовут шерифова друга, который бьёт запретную дичь в королевском лесу.

— Зовут меня сэром Гаем Гисборном, стрелок. Я брожу в этих лесах давно, и совсем не олени нужны мне. Я ищу проклятого виллана, который посмел поднять руку против своего господина и вскружить головы крестьянам всей округи, нарушив порядок, положенный богом и королём. Веди меня туда, где скрывается от правосудия Робин Гуд.

— Я — бернисдэльский Робин Гуд, из города Локсли, и рад помериться с тобой силами, рыцарь!

Мечи зашипели, вылетая из ножен, и сшиблись над головами виллана и господина. Солнце играло на полированной стали, вспыхивая, потухая и вспыхивая снова. В начале схватки мечи были острее свежего осколка кремня, а щиты сверкали чернью и серебром и пёстрой эмалью гербов. Круторогий бык грозился с родового щита Гая Гисборна, лилия и шахматная доска блестели лазурью на щите Робина, добытом в морском бою у французов. Потом иззубрилась сарацинская сталь мечей, лопнули железные обручи на щитах, искрошились эмаль, серебро и чернь; иссечённые ударами обломки отлетали в траву. Меч рыцаря был на четыре пальца длиннее меча стрелка, и первым пришёл в негодность щит Робин Гуда.

Бойцы сражались молча, и только скрежет стали не умолкал ни на миг. Ноги бойцов утоптали траву на лужайке. Тяжёлый удар обрушился на меч Робина, сталь разбилась, как стекло, а конец клинка, сверкнув в воздухе, с лёту вонзился в ствол дерева наискось, как широкий ирландский нож.

Теперь Робин стал пятиться назад, обороняясь обломком меча, который служил ему сразу и мечом, и щитом, и кольчугой.

Он отступал шаг за шагом, пядь за пядью по кругу, пока кольцо не замкнулось и он не ступил на утоптанную траву.

Здесь лежал убитый олень, и, пятясь, Робин споткнулся о него. Тут Гай Гисборн ударил его в бок, и только колчан спас стрелка от неминуемой смерти.

— Ты будешь лизать мне пятки, раб! — прохрипел Гай Гисборн, занося снова свой меч.

— Нет! — крикнул Робин. — Я не умру от руки господина!

Это были первые слова, слетевшие с его уст с начала боя. Отпрянув в сторону, как стрела от спущенной тетивы, он ударил рыцаря обломком меча в живот снизу вверх, как разят ирландским ножом в уличной драке. И удар был так силён, что тупой обломок прошиб кольчугу и по самую рукоять ушёл в тело врага.

Гай Гисборн упал, а Робин повалился с ним рядом. Он был так утомлён, что не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Но лицо его смеялось, а сквозь мокрые от пота ресницы глаза глядели на солнце, зацепившееся за вершину дуба.