Робинзоны Вселенной

Вскочив с земли, Авери посмотрел на скалу. Том и Барбара, уворачиваясь от камней, пытались помешать одному из золотых мужчин обойти их с тыла.

Это зрелище придало Авери новые силы. Подняв над головой томагавк, он с леденящим кровь воплем, перешедшим в звериный рев, ринулся на ближайшего противника.

Мужчина в изумлении обернулся. Реакция у него оказалась отличной. Выронив из рук камни, он одним движением поднял два копья, лежавшие у его ног.

Авери был от него в пятнадцати ярдах. Мужчина метнул копье, а Авери свой томагавк. Копье прошло мимо, но и Авери промахнулся.

Крепко сжав в руке нож, Авери перешел в атаку. Его противник поднял копье, и по выражению его лица Авери понял, что теперь–то тот не промахнется.

Но вдруг выражение торжества сменилось гримасой боли и бесконечного удивления. Мужчина зашатался. Копье выпало из его руки в тот самый миг, как Авери вонзил нож в золотое тело прямо под ребра.

Мужчина рухнул вперед, чуть не сбив Авери с ног. И только тут землянин увидел торчащий у него из спины другой томагавк — любимый томагавк Тома.

Авери огляделся. Все кругом замерло. Все кругом стало вдруг неподвижным, словно на фотографии. В нескольких ярдах от него женщина наконец–то сумела сесть, опираясь руками о землю, чтобы не упасть. На вершине скалы замерла Барбара с колом от палатки в руках. У подножия скалы, словно куча старого тряпья, лежал Том. Второй золотой мужчина отступил на несколько шагов. На его лице застыло удивленное выражение. Он явно не верил своим глазам.

И вдруг все вновь пришло в движение. Мужчина настороженно начал отступать в сторону женщины, чьи стоны внезапно заглушил пронзительный визг Мэри и вдохновенная ругань Тома. Барбара с мрачным видом все так же держала свой кол, и лишь мужчина у ног Авери не шевелился.

Авери подошел к Тому. Но тот, несмотря на падение с десятифутовой высоты и незажившую рану в плече, уже поднимался на ноги.

— Ты видел этот бросок? — прохрипел он.

— Том, ради Бога! Ты цел?

— Ко всем чертям! Разумеется, нет. У меня все еще есть дырка в плече, в которую можно засунуть сигару. Об этом мы поплачем чуть позже… Ты видел мой бросок, Ричард? Я врезал этому типу прямо в самую серединку! И сам свалился за борт, но это того стоило.

Он попытался встать на левую ногу и с внезапным криком снова сел на землю.

— Теперь, похоже, я себе еще что–то повредил, — сказал он. — Посмотри на них, Ричард. Посмотри на эту расу господ.

Мэри и Барбара что–то кричали, но Том явно их не слышал.

Золотые люди, те двое, что еще остались в живых, обратились в бегство. Мужчина почти тащил на себе женщину. Они хромали по берегу, каждую секунду ожидая погони, надеясь, что успеют добраться до сомнительного убежища лесной чащи.

Авери вздохнул.

— Ты полагаешь, я должен…

— Нет, — покачал головой Том, великодушный в своей победе. — Пусть себе идут. У них, бедняг, теперь свои проблемы… Мне почему–то кажется, что они не вернутся. Их гордость и так преизрядно пострадала… Знаешь, Ричард, — он пошевелил ногой и поморщился от боли, — все это и в самом деле начинает походить на игру — конец света, и конец партии.

26

Во всем мире была только тьма..

Тьма, и ничего кроме тьмы, и страшное, бесконечное великолепие звезд.

Он подплыл к солнцу, и солнце родило планеты. Одна из них была белой от облаков, голубой и зеленой от океанов, красной, и коричневой, и желтой от островов.

— Это дом, — прозвучал голос. — Это сад. Это мир, в котором вы будете жить, и вырастете, и узнаете, и поймете. Здесь вы откроете для себя многое, но, конечно, не все. Это место, где есть жизнь. Оно принадлежит вам.

Голос казался ласковым, но он эхом отдавался в продуваемых всеми ветрами коридорах столетий. Его шепот, был как гром… И этот гром до основания потряс его спящий разум.

Сквозь звезды ему навстречу плыла Кристина. И звезды вокруг превратились в осенние листья — красные, желтые, коричневые.

— Где бы ты ни был, — прошептала Кристина, — что бы ты ни делал, милый мой, я часть тебя. Из нашей любви ты сумел создать нечто новое. Ты заставил ее сиять. Ты дал ей свободу… Теперь она — твоя любовь. Обними ее покрепче, обними нас обеих…

Он хотел что–то сказать, но не было слов. Кристина, далекая и прекрасная, растаяла в темноте, словно снежинка на ладони, словно умирающий светлячок….

Авери пошевелился, открыл глаза, посмотрел на безмятежно дремлющую рядом с ним Барбару.

«Милая Барбара, — подумал он, — теплая, чудесная Барбара. Не Кристина. Не больше, чем Кристина, и не меньше. И, как это ни странно, даже не другая, чем Кристина. Просто некто, кого хочется сжать в объятиях…»

Он коснулся ее лица. Он глядел на нее и знал, что всегда будет видеть ее такой, словно в первый раз.

Затем он вспомнил золотых людей и Злитри. Он вспомнил битву и мертвого мужчину, которого он в конце концов унес прочь и похоронил… Память о перенесенных опасностях еще больше сближала их с Барбарой… память об опасностях и печаль, которой невозможно поделиться.