Роботы и Империя

— Да, это может сработать, если женщина перейдет на корабль добровольно, если ясно даст попять, что сознает важность задания и желает выполнить свой патриотический долг. Но заставить ее отправиться на корабль силой просто немыслимо.

— В таком случае предположим, что я навещу свою родственницу и попытаюсь уговорить ее добровольно перейти на борт корабля. Предположим также, что вы поговорите по гиперсвязи с капитаном-поселенцем и скажете ему, что он сможет сесть на Авроре и забрать женщину, если уговорит ее отправиться с ним добровольно… или, как минимум, убедит ее сказать, что она поступает так по собственной воле, как бы то ни обстояло в действительности.

— Полагаю, мы ничего не потеряем, если попытаемся это сделать, но сомневаюсь в успехе всей затеи.

И все же, к удивлению Амадейро, она удалась, и вскоре он, не веря собственным ушам, выслушивал подробности, которые ему излагал Мандамус:

— Я завел разговор о гуманоидных роботах. Совершенно очевидно, что она о них ничего не знает. Из этого я заключил, что и Фастольф ничего про них не знал. Эта деталь не давала мне покоя больше всего. Потом я перевел разговор на своих предков таким образом, чтобы вынудить ее заговорить, о землянине Илайдже Бейли.

— И что? — резко спросил Амадейро.

— Ничего. Она лишь помнит такого, и все. Поселенец, который ее домогается — потомок Бейли, и я подумал, что эта деталь может заставить ее отнестись к предложению капитана более благосклонно.

Как бы то ни было, все сложилось удачно, и несколько дней Амадейро не испытывал над собой того почти непрерывного давления, что изводило его с самого начала солярианского кризиса.

Но лишь несколько дней.

53

За время солярианского кризиса Амадейро не встречался с Василией, чем был весьма доволен.

Время для подобных встреч было явно неподходящим. У него не было ни малейшего желания раздражаться из-за ее мелочных забот о роботе, которого она считала своей собственностью, совершенно не принимая во внимание незаконность подобного утверждения, в то время как его мысли были заняты истинным кризисом. Не хотелось ему и ввязываться в ссору между ней и Мандамусом, которая неизбежно возникла бы при разговоре о том, кто возглавит в будущем Институт роботехники.

Он уже почти принял решение, что Мандамус станет его преемником. В течение всего солярианского кризиса тот держал в поле своего внимания все самое важное, и даже в тех ситуациях, когда Амадейро ощущал неуверенность, Мандамус оставался невозмутимо спокойным. Именно Мандамусу пришла в голову мысль, что солярианская женщина может добровольно улететь с капитаном-поселенцем, и он же смог уговорить ее решиться на этот поступок.

Если его план уничтожения Земли сработает, как может — и должен сработать, то со временем Мандамус станет преемником Амадейро на посту Председателя Совета. Так будет даже справедливо, подумал Амадейро во время редкого приступа самоотверженности.

В тот самый вечер он и думать позабыл о Василии. Когда он вышел из Института, стайка роботов проводила его до машины, где уже сидел робот-шофер, а еще два робота поджидали на заднем сидении. Смеркалось, шел холодный дождь. Машина бесшумно довезла Амадейро до дома, где его встречали еще два робота. И за все это время он ни разу не вспомнил о Василии.

И, обнаружив ее в своей комнате, где она смотрела по гипервизору какой-то замысловатый балет роботов; несколько роботов Амадейро стояли в нишах, а два робота Василии — за спинкой ее кресла, он остолбенел — не столько от возмущения по поводу вторжения в его жилище, сколько от неожиданности.

Отдышавшись и вновь обретя способность говорить, Амадейро гневно спросил:

— Что вы здесь делаете? Как вы попали в мой дом?

Василия выглядела спокойной — в конце концов, она-то знала, что Амадейро приедет домой.

— Что я здесь делаю? — переспросила она. — Вас жду. А попасть в дом оказалось совсем нетрудно. Вашим роботам моя внешность очень хорошо знакома, равно как и мое положение в Институте. Почему бы им не впустить меня, если я сказала, что мне назначили встречу?

— Но это ложь. Вы нарушили неприкосновенность моего жилища.

— Не совсем. Доверие роботов к чужакам не безгранично. Взгляните на них. Они с меня глаз не спускают. И если бы я захотела порыться в ваших вещах, просмотреть бумаги и вообще как-то воспользоваться вашим отсутствием, уверяю вас — мне бы это не удалось. Два моих робота им не помеха.

— Да будет вам известно, — резко произнес Амадейро, — что ваше поведение недостойно космонитки. Я презираю вас и никогда вам этого не забуду.

На сей раз слова Амадейро задели Василию.

— Надеюсь, вы не забудете, Калдин, — ответила она негромко, но решительно, — потому что я сделала то, что сделала, ради тебя — и если бы я отреагировала на ваши оскорбления должным образом, то встала бы и ушла, оставив вас до конца жизни прозябать в неудачниках, коим вы были последние двести лет.

— Что бы вы ни сделали, неудачником я не буду.