Робур-завоеватель

Фил Эвэнс пытался внушить этот план своему не в меру горячему коллеге, всегда готовому на безрассудные поступки, способные только ухудшить положение. Пока, во всяком случае, не было подходящего момента. Корабль мчался со всей быстротой над северной частью Тихого океана.

На следующее утро, 16 июня, с Альбатроса не было видно земли.

Какими длинными казались теперь ночи обоим коллегам! Они спешили каждое утро пораньше выходить из своей каюты. В этот день при их появлении на палубе заря на востоке уже занялась. Приближался день летнего солнцестояния. Это самый длинный день в году в Северном полушарии; на шестидесятой параллели ночей в это время почти совсем не бывает.

Что касается инженера Робура, то, может быть, по привычке, а может быть, умышленно он не торопился покинуть свою каюту. Когда же он вышел, то удовольствовался тем, что молча поклонился своим гостям, встретившись с ними на корме.

Наконец-то решился появиться на палубе и негр Фриколин. С покрасневшими от бессонницы глазами, с растерянным видом, с дрожащими руками, он двигался как человек, у которого почва колеблется под ногами. Со страхом бросил он взгляд на подъемные винты, работавшие с успокаивающей регулярностью, не слишком спеша. После этого все еще нетвердой походкой негр направился к перилам палубы и ухватился за них обеими руками, чтобы сохранить равновесие. Видимо, ему хотелось бросить взгляд на ту страну, над которой пролетал Альбатрос на высоте не более двухсот метров.

Прежде чем рискнуть на такой шаг, Фриколин должен был очень «взвинтить» себя. Ему нужно было вооружиться большой храбростью, чтобы подвергнуть свою особу такому испытанию!

Некоторое время он простоял неподвижно перед перилами, откинувшись всем корпусом назад; потом попробовал их покачать, чтобы убедиться в их прочности; потом выпрямился; потом нагнулся вперед; потом вытянул шею. Излишне говорить, что он проделывал все эти движения с закрытыми глазами. Но в конце концов он их открыл. Как он вскрикнул! Как стремительно отшатнулся от перил! Как быстро втянул голову в плечи! В глубине бездны он увидел безбрежный океан. Волосы, без сомнения, встали бы дыбом на его голове, если бы они не были так курчавы.

— Море!.. Море!.. — вскричал он.

И Фриколин упал бы на палубу, если бы старший повар не принял его в свои объятия.

Старший повар был родом француз и, возможно, гасконец, хотя имя его было Франсуа Тапаж[33]. Так или иначе, с детства вдыхал он в себя воздух, приносимый ветром от берегов Гаронны. Каким образом этот Франсуа Тапаж попал на службу к инженеру? Какие случайности привели к тому, что он входил теперь в состав экипажа Альбатроса?

Никто этого не знал. Во всяком случае, этот хитрец говорил по-английски, как настоящий янки.

— Эй, стой же прямо! — вскричал он, награждая негра здоровым тумаком в бок.

— Мастер Тапаж, — проговорило это несчастное существо, бросая на работавшие винты безнадежные взгляды, — мастер Тапаж…

— К твоим услугам, Фриколин!

— Скажите, это… иногда… разбивается?

— Нет. Но кончится тем, что разобьется.

— Но почему? Почему?

— Потому что «все проходит, все приедается, все разбивается», как говорят на моей родине.

— Да ведь там, внизу, море!

— В случае падения лучше падать в море.

— Но ведь тогда утонешь!

— Утонешь, но не ра-зо-бьешь-ся вдре-без-ги! — ответил Франсуа Тапаж, произнося раздельно каждый слог.

Весь день 16 июня корабль летел с умеренной скоростью. Казалось, он почти касался поверхности океана, такого спокойного, насыщенного солнцем. Высота над уровнем моря составляла лишь около сотни футов.

Дядюшка Прудэнт и его компаньон предпочли остаться в своей рубке, чтобы не встречаться с Робуром, прогуливавшимся по платформе то в одиночестве, то с Томом Тернером. Работала только одна половина подъемных винтов. Этого было достаточно, чтобы поддерживать корабль в нижних зонах атмосферы. Персонал Альбатроса мог бы доставить себе удовольствие, занявшись рыбной ловлей для разнообразия в своем столе, если бы тихоокеанские воды изобиловали рыбой. Но на поверхности океана виднелось только несколько китов из породы желтобрюхих, размеры которых достигают двадцати пяти метров.

Это самые страшные китообразные звери северных морей. Профессиональные китоловы не решаются нападать на них, потому что они обладают исключительной силой. Тем не менее с помощью гарпунов или гарпунных ружей, которых было много на борту Альбатроса, эта ловля могла бы оказаться безопасной.

Но к чему такое ненужное избиение? Вероятно, для того, чтобы показать двум членам Уэлдонского института все маневры, на которые способен корабль, Робур захотел устроить охоту на одного из этих чудовищ. Услыхав крики: «Кит! Кит!», дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс вышли из своей каюты. Может быть, неподалеку окажется какое-нибудь китобойное судно? В таком случае для избавления из своей летной тюрьмы оба они способны были броситься в море, рассчитывая на счастливую случайность быть подобранными какой-нибудь лодкой.

Весь экипаж Альбатроса был уже на палубе. Все ждали.