Род Корневых будет жить! Том 2

— Ты как сюда добрался? Где карета? — довольно-таки бесцеремонно спросил Фома Сергеич.

Мне, если честно, вообще не нравилось то, как он ко мне обращался. Меня просто бесил этот запанибратский и покровительственный тон. И даже Умка не охлаждал моего толстого соседа.

Поэтому я решил слегка сбить спесь с Фомы Сергеича и ответил довольно прохладно:

— Вы что ж, думаете, у меня других дел в городе нет что ли, кроме как приезжих княжон развлекать?

Умка как будто почувствовал моё настроение, шагнул вперёд и продемонстрировал клыки.

Фома Сергеич словно запнулся и спросил:

— Так ты ещё какие-то дела решал?

— А что? — спросил я.

— Нет, — стушевался Фома Сергеич. — Просто неожиданно.

Я пожал плечами и спросил у Петра Ильича:

— Поезд скоро прибывает?

— Да, наверное, уже нужно пройти на перрон, — ответил ещё сильнее похудевший за ночь Пётр Ильич и первым направился в сторону здания вокзала.

Мы прошли на перрон, где уже собрались встречающие.

Все встречающие были нарядны, многие с цветами.

Мы подошли к группе людей с огромными букетами хризантем. Надо же! Несмотря на позднюю осень нашли где-то цветущие. Явно ведь не из Голландии.

Судя по тому, как по-хозяйски встал впереди группы Фома Сергеич, я понял, что это его люди. Так сказать, его свита для встречи княгини Разумовской и княжны Полины.

К счастью, ждать пришлось недолго. Раздался далёкий свисток, а потом, раздувая по бокам от себя пар, к перрону подъехал поезд.

Если бы я не знал, что он приводится в действие магическими кристаллами, то подумал бы, что это паровоз.

А может и есть паровоз. Только топливом служат не дрова или уголь, а магические кристаллы.

Паровоз проехал немного вперёд и остановился. Вагоновожатые открыли двери и спустили лесенки.

Немного погодя из вагонов начали выходить пассажиры.

Я стоял и почему-то с волнением пытался угадать кто из вышедших молодых особ и есть княжна Полина.

Глава 14

По тому, как Фома Сергеич с Петром Ильичом внезапно подались вперёд, я догадался, что вон та пожилая дама с юной девушкой в окружении женщин и носильщиков и есть те, кого мы встречаем.

Длинные платья, широкополые шляпы, украшенные вуалью… В том смысле, что вуаль была кокетливо уложена на шляпах, но при этом совершенно не закрывала лица. Зонтик-трость в руках у дамы. Длинные перчатки и меховые манто на плечах и у дамы, и у девушки, хоть на улице и не было так уж холодно.

Я успел разглядеть княгиню Разумовскую и княжну Полину, прежде чем меня представили им.

Кстати, Фома Сергеич, надо отдать ему должное, представил меня как молодого и перспективного землевладельца, который в силу обстоятельств вынужден был взвалить на свои плечи весь груз по ведению хозяйства и вполне с этим справляется.

И добавил, обращаясь уже непосредственно к княгине Разумовской:

— Анна Леопольдовна, вскорости Владимир Дмитриевич должен будет сдать экзамен в академии, чтобы вступить в наследство.

Анна Леопольдовна Разумовская слегка склонила голову, что могло в равной степени означать и «я вас услышала», и «приятно познакомиться», и просто знак вежливости.

На Умку ни она, ни Полина не обратили никакого внимания, будто насмотрелись на демонических волков всех цветов и размеров, и ничего особенного не видят.

Я не знал, как себя вести, поэтому тоже слегка склонил голову, приветствуя княгиню и княжну.

Фома Сергеич не стал делать больших пауз и пригласил последовать к каретам, чтобы с комфортом доехать до имения и там отдохнуть.

Я подумал, что зря, наверное, гулял по городу, если поедем сразу в имение. Но потом решил, что не зря. Во-первых, я размялся. А во-вторых, я теперь немного ориентируюсь в городе, и это хорошо.

Пока шли к каретам, я посматривал на княжну Полину.

Она действительно оказалась моей ровесницей. В том смысле, что ей было лет шестнадцать-семнадцать.

Девушка была хорошо сложена, очень тихая и скромная. Очень миловидная и с точёной фигуркой. Полна изящества и грации. Она следовала за графиней Разумовской как тень. За всё время, пока мы были на перроне и пока шли к каретам, она не произнесла ни слова.

Когда мы вышли на привокзальную площадь, где пассажиров поезда ждали выстроившиеся в ряд кареты и чуть в стороне выстроившиеся в другой ряд однотипные кареты извозчиков, то увидел, что Егор Каземирович уже прибыл и ждёт нас вместе со всеми.

Фома Сергеич командовал посадкой. Меня пригласили сесть вместе с высокими гостями в одну карету. Причём, этот толстый живчик сделал так, что подать руку княжне Полине пришлось мне. Сам он всецело был занят княгиней Разумовской. Как, впрочем, и Пётр Ильич. Оба буквально вились вокруг княгини.

Когда мы сели, Умка заскочил и потихоньку улёгся у моих ног. И только тогда княгиня Разумовская соизволила посмотреть на него.

— Это ваш духовный питомец? — спросила она у меня.

— Да, — ответил я и почесал Умку за ухом, на что он разулыбался и слегка заметелил хвостом.

— Улыбчивый парень, — заметила княгиня.

— Да, — снова согласился я и сам разулыбался.

Что касается княжны, она по-прежнему даже не смотрела в сторону Умки. В результате я просто не знал, как себя вести.