Род Корневых будет жить! Том 3

А то, что именно выбили, сомнений не вызывало — кровоподтёки, сломанные пальцы — было видно, что часть травм они получили явно не на поле боя, где их раскидало и оглушило взрывом.

Но прямо сейчас допрашивать я не хотел. Я понял, что ситуация не горит, и решил сначала всё-таки привести себя в порядок, а то вонь и липкость раздражали. Да и перекусить тоже не мешает.

К тому же, я прекрасно знал, как изматывает ожидание боли, поэтому сказал:

— Отлично! Так и сделаем! Пусть посидят ещё! — и спросил у Данилы: — Не сбегут?

— Не-а! — самодовольно ответил Данила. — Я сам вязал!

И всё-таки я немного сомневался. А потому крикнул:

— Умка, Шилань!

Волки были на кухне и, услышав мой зов, быстро прибежали.

Ужаса в глазах пленных добавилось.

— Охранять! — приказал я.

Демонические волки подошли, обнюхали пленных и легли, не спуская с них глаз.

— Попробуют сбежать, можете сожрать, — разрешил я.

Умка сразу же разулыбался и заметелил по полу хвостом. А Шилань показал свои белые клыки, как бы намекая.

— Отлично! — прокомментировал я и обратился к друзьям: — Идёмте!

— Сейчас не будешь допрашивать? — поинтересовался Данила.

— Помоюсь, поем и тогда, — поделился я своими планами.

— Отличный план! — засмеялся Данила.

Я не узнавал своего друга. Всегда такой спокойный и добродушный, тут он прям изменился — стал кровожадным и жестоким.

Знать, есть причина — рассудил я и повернулся к пленным спиной.

Оставив пленных, мы вернулись в дом. И я прямым ходом направился в баню. А то уже весь дом провонял нечистотами, надо в конце концов привести себя в порядок! Барин я или нет?

Хотя, дело не в этом. Любой нормальный человек не захочет ходить, воняя и сочась грязью. Так что, вполне естественное человеческое желание — быть чистым, отдохнувшим, сытым…

В общем, приступим к первому пункту превращения меня в нормального человека.

Баня ожидаемо выстыла, но она не была ледяной, и на том спасибо. Хотя было холодно. Однако ждать, пока баня истопится, я не хотел. Да и ночь на дворе. Если начать топить, то как раз к утру разогреется.

Ну ладно, не совсем к утру, но уснуть можно, пока дождёшься. А спать в таком виде…

В общем, уговаривая себя таким образом, я помылся. Дважды прошёлся по телу мочалкой с мылом. Ополоснулся, оделся в халат. Грязную одежду оставил там же.

Вернулся в гостиную.

Парни, Марта и Мо Сянь сидели в креслах и пили чай.

Марта сидела в кресле, рядом с ней расположились парни. И всячески заботились, чтобы ей было удобно — подавали, поддерживали, размешивали… Мо Сянь же по своему обыкновению сидел в сторонке и просто пил чай, не принимая участия в заботе о девушке.

Я кивнул Мо Сяню и подошёл к Марте.

— Ты как? — спросил я у неё.

Марта поднялась. И Глеб с Данилой тут же заботливо подхватили её под руки, поддерживая, чтобы она не упала.

— Спасибо тебе! — сказала девушка и попыталась поклониться.

Но тут уже я кинулся удержать её.

— Что ты! — воскликнул я. — Это тебе спасибо! Ты закрыла меня собой… Ты не должна была…

Марта смутилась.

— Но тогда ты погиб бы, — едва слышно прошептала она.

— А так едва не погибла ты! — возразил я. — Не дело это, когда красивые девушки закрывают собой мужиков!

Марта смутилась ещё сильнее и отчаянно покраснела. Я даже не понял, что сказал не так.

А она ещё тише прошептала:

— Ты считаешь меня красивой?

— Конечно! — ответил я, искренне не понимая, что её так сильно смутило.

Но мало ли, что там взбрело ей в голову, тем более что она вот только едва не склеила ласты. Поэтому я, стараясь, чтобы голос прозвучал строго, сказал: — Может, тебе лучше сейчас отдохнуть? Поспишь, наберёшься сил. А завтра поговорим, хорошо?

Марта кивнула, и Глеб с Данилой тут же заботливо предложили:

— Давай мы тебя проводим?

Они уже держали Марту под руки, и ей ничего другого не осталось, как воспользоваться их помощью.

Вошла Прасковья, принесла мне чай.

— Ты покормишь нас с Мо Сянем? — спросил я. — А то мы голодные… — И добавил: — Чёрт, Марта тоже голодная, а я её спать отправил.

— Ей не надо сейчас есть, — сказал Мо Сянь. — Ей чаю достаточно. Вы, молодой господин, всё правильно сделали.

Прасковья выслушала Мо Сяня и меня и спросила:

— Что подать на ужин?

— Что-нибудь простое и лёгкое. А то спать будет тяжело, — ответил я.

Прасковья кивнула и ушла на кухню.

— Мо Сянь, — обратился я к китайцу. — Нам так и не удалось поговорить…

— Да, молодой господин, — согласился китаец. — В дороге было немного не до того.

— Это точно! — подтвердил я, вспоминая весь пережитый ужас, особенно когда барьер над каретой начал трещать по швам.

Некоторое время мы помолчали. Потом я признался:

— Я прорвался на третий уровень.

— Да, молодой господин, — ответил китаец. — Я увидел. И удивился. Хотя, там этому удивляться не стоит. Он способен на многое.

— Это точно! — согласился я, вспоминая медведя.

— Вы сами решили оставить её там?

Объяснять, что Мо Сянь имеет ввиду тело княжны Таракановой, мне было не нужно. Поэтому я сразу ответил, без наводящих вопросов:

— Он сказал, что ему скоро нужны будут слуги. Скоро закончится договор, и он уйдёт.

Мо Сянь погладил лоб и сказал задумчиво:

— Это не очень хорошо.