Родить Минотавра

– Я претендую на более самостоятельную роль, – доверительно поделился Певцов. – Знаете, как опасно сидеть между двух стульев? – Знаю, – кивнул головой Певцов. – И, тем не менее, я на это иду. – Вы, кажется, претендуете на Рекуновскую собственность? – Мне думается, что устранение Ускова и Сумина в интересах нак ваших, Рустем Халилович, так и Ивана Ивановича. Использовать их в серьёзном деле затруднительно, они засвечены со всех сторон, и всякий, вступающий с ними в контакт, тут же будет взят под контроль. Иное дело я: доктор наук, с безупречной репутацией бессеребренника и связями в демократической тусовке. Мне сегодня Тяжлов уже предлагал место в областной администрации. Словом, элите со мной и договариваться, и сотрудничать будет легче, чем с патентованными урками. – Вы, значит, в курсе опасных Дерюгинских откровений?

– Естественно. – Кассеты у Костикова? – Одна у Костикова, другая у Астахова. Костиков, как воспитанный в лучших традициях комсомола пай-мальчик, готов немедленно передать компромат Ивану Ивановичу, а вот с Астаховым комсомол в своё время успел дать маху. Эта сволочь, я имею в виду Лёшку, ведёт свою игру.

– Вы предлагаете устранить Костикова. – Боже упаси, – всплеснул руками Певцов. – Человек он покладистый, кассета уже жжёт ему руки, и он готов отдать её от греха подальше. – Отдать жрецу Атемису?

– Я бы предпочёл, чтобы она оказалась в ваших руках, Рустем Халилович, дабы уравнять шансы сторон. Я имею в виду вас и Ивана Ивановича. Согласитесь, только те договоры бывают крепки, которые одинаково выгодны обеим договаривающимся сторонам.

– А если Костиков заупрямится и не отдаст вам кассету? – Так я и не собираюсь её брать у него, – возразил Певцов. – Мне же потом придётся перед Иваном Ивановичем отчитываться. Я просто выведу ваших ребят на Александра Аверьяновича. В укромном месте они его потрясут. Только ради Бога, Рустем Халилович, без рукоприкладства. Костиков человек впечатлительный, а мне с ним ещё работать. Сопротивляться он не будет, уверяю вас. – Ладно, – сказал Халилов. – Ваши предложения меня устраивают, но договор о сотрудничестве мы с вами заключим только тогда, когда Костиковская кассета будет у меня в руках.

Резанов объявился у Чижа под вечер, и визит прошёл на высокой дружеской ноте, поскольку хозяин при виде гостя едва не прослезился:

– А про тебя слухи ходили нехорошие. Я уже не знал, что думать. – Бог не выдаст – свинья не съест, – усмехнулся Резанов, беря из рук хозяина досье на интересующего его гражданина.

Досье было интригующим. Присутствовала здесь и фотография, на которой представительный старец жал руку известному в городе политику левого толка. – Пытался установить контакты с нашими, – подтвердил Чиж, – но малость промахнулся. Имел неосторожность представиться высокопоставленным офицером КГБ в отставке. Но наши быстро его раскусили. Вышли на сотрудников этого ведомства, в своё время работавших в кадрах, те его не опознали, но по своим каналам навели справки. И, как видишь, всплыли интересные подробности. Этот сукин сын почуял недоверие с нашей стороны и больше в поле зрения не появлялся.

Если верить досье – жрец Атемис аферист чуть ли не с сорокалетним стажем. Неоднократно привлекался, но сроки получал только дважды, да и то непродолжительные.

– Волосатая рука ему, похоже, ворожила. – Там есть кое-какие его связи, и прошлые и нынешние, но, сам понимаешь, фактов меньше, чем предположений.

Факты, тем не менее, были, были и две фотографии, где жрец Атемис находился в окружении людей, лица которых были известны всей стране.

– Не исключаю, что его прикрывают высокие чины нынешних структур. – Ну, спасибо, Володя. Удружил.

– Ты уж извини, – Чиж взял из папки одну фотографию, – но своего товарища от жреца Атемиса я на всякий случай оторву. А всё остальное в твоём распоряжении. Можешь всё это хоть в газете напечатать.

– А вы почему не напечатали? – Что толку, – махнул рукой Чиж. – Ещё один проходимец, вхожий в высшие сферы, кому это интересно. Сколько уже о таких атемисах писали, а толку никакого. Да и фактов для разоблачительной статьи маловато. Осторожный, видимо, сукин сын. Зря ты в это дерьмо лезешь, Серёжа.

– Кто-то должен и дерьмо разгребать, – вздохнул Резанов. – Если разгребать, то начинать надо с Кремля, иначе этих аферистов ловить, не переловить.

Для политических дискуссий у Резанова времени уже не оставалось, а потому он сердечно распрощался с хозяином. Чиж как всегда мыслил в общероссийском масштабе. Резанов же, то ли в коленках был пожиже, то ли буржуазный индивидуализм его в очередной раз подводил, но только посчитаться он решил со злом конкретным.

Захваченный врасплох Александр Аверьянович Костиков проявил куда меньше радушия при виде гостя, чем Чиж. Резанов уже начал опасаться за его разум, поскольку лицо Костикова стало дёргаться, а глаза разбежались в разные стороны. Как человек от природы гуманный, Резанов поспешил его успокоить:

– Я не с того света, Александр Аверьянович.

Костиков не сразу, но обрёл дар речи, правда, вопрос задал бестактный, видимо, от волнения: