Родная душа: Рассказы о собаках

Железный старый пёс, могучая дворняга,Он знает эту жизнь и вдоль и поперёк.Бродяжничал, болел, под чьей-то дверью плакал…Теперь в хозяйском джипе — заслуженный ездок.Качается старик на кожаных подушках,Глядит, как убегает дороги полоса.Он был уже не юн, когда в собачью душуВпервые заглянули те самые глаза.Он ради них забыл дикарские повадки,

Ведь всех запретов стоил уютный новый дом,И даже не страшна учебная площадка,Где ватный человек размахивал ножом.Дипломы на стенах — как мастера картины,Постигнуто такое, чему не научить:Поджавши хвост бежал паскудный кобелина,Неумным человеком натравленный в ночи.А сколько было тех, кто миром разминутьсяПредпочитал, для боя отваги не найдя!На прожитую жизнь не стыдно оглянуться

Под говорок мотора, под мерный шум дождя.Он шёл без поводка, к нему бежали дети,И то, что он не тронет, все знали наперёд.А он шагал с одним-единственным на светеЛюбимым человеком — и знал, зачем живёт.Железный старый пёс, прошедший все науки,С хозяином пустился в дорогу от крыльца.Он едет выбирать молоденького внука,Чтоб сделать из мальчишки такого же бойца.

Ему он посвятит всех дней своих мгновенья,Затем, чтоб в должный час, означенный в судьбе,В счастливые луга шагнуть без сожаленья,Хозяина доверив подобному себе.Ну а пока он дремлет под ровный гул мотораДа смотрит, как пейзажи меняются вокруг…Молюсь, чтоб от меня ты ушёл ещё не скоро,Свирепый старый воин, мой самый лучший друг…

НАТАЛЬЯ ОЖИГОВА

МИЛИЦЕЙСКАЯ СОБАКА ДРУЖОК И ДРУГИЕ ОВЧАРКИ

МЕЧТАТЬ НЕ ВРЕДНО…

Училась я тогда в шестом классе и была большой энтузиасткой служебного собаководства. Ну а сочетание «служебная собака» в те времена автоматически означало немецкую овчарку. И, понятно, я мечтала завести непременно овчарку!

Вот только ста рублей на породистого щенка у нас с мамой не имелось. И в обозримом будущем не предвиделось. Поэтому у нас всегда были дворняжки.

Я долго обрабатывала маму, внушая ей, что хочу стать кинологом и всю жизнь заниматься дрессировкой служебных собак… И видимо, наконец убедила её в серьёзности своих намерений. Она позволила мне взять щенка-овчарёнка, и буквально тут же подвернулся случай, позволивший обойти неразрешимую финансовую проблему.

…Зонарно-серая Пальма, его мамка, была откровенной дворняжкой. Вислоухой, с хвостом-баранкой. Предполагаемый папаша, Пират, был такой же масти. И тоже породностью не блистал. Пальма обитала во дворе предприятия рядом с моей школой. У неё даже был там не то чтобы вольер, так, загончик из сетки. Она считалась охранницей. Мои старшие подружки подкармливали её, делились бутербродами. Они-то и сообщили мне, что у Пальмы родились щенки.

— Пять штук серых, а один — настоящая овчарка! Чёрно-подпалая!..

Я схватила на кухне несколько варёных яиц — чуть ли не всё съестное, имевшееся у нас в доме, — и, запасшись таким образом угощением для Пальмы, отправилась с девчонками за щенком. Пальма встретила нас, виляя хвостом. Моих подружек она знала, и на радостях мне показалось, что меня она приняла тоже. Я проникла в загончик, подошла к щенкам и увидела, что один из них, этакий бутуз, действительно был вылитым овчарёнком. Я уже хотела взять его из гнезда…

Тут-то Пальма на меня и кинулась! Укусить не укусила, но в сетку впечатала, причём с порядочной силой. Я замерла, не смея пошевелиться.

— Пальма, Пальма! — принялись звать её мои подружки. — На! На!

В конце концов она убрала лапы с моих плеч и отошла. Я бочком, бочком выбралась наружу, преисполнившись благоговения: какая грозная собака! И щенки у неё наверняка такие же!.. Готовые служебные псы!..