Родня

— Павел Николаевич! Собери бригаду, в зале — какая-то темная фигура вдали зашевелилась скрывшись за постройками. Через пятнадцать минут, в зале уже ожидали тридцать рабочих. Сидячих мест на всех не хватало, кто-то занял место у окна, кто-то, облокотившись, прижимался к двери. Шумные разговоры прервал голос Алексея:

— Товарищи, все вы знаете бригадира Ивана Степановича Головина. Честный ли он человек? Сам то он заявляет что честный, что ничего чужого не брал. Можете говорить товарищи, не бойтесь — поднялся одни рабочий, отряхнул куртку — Врёт Головин… Выносит, конечно, да и мы берём что плохо лежит… Иной раз кто балку утащит, кто брусья или доски… А Головин, а что он… Он спишет всё… Не знаем мол, сами пропали….

— Корова слизала — послышался голос из толпы.

— Так что же вы ему позволяете красть? Ведь у кого крадёте то, у себя, у таких рабочих как я. Вот сегодня, три ходки за щебнем делали. А щебеня ведро. Я к начальнику стройки, а он руками разводит, говорит только был щебень уже нет, бумагами в лицо тычет чёрт бы его побрал… А щебень другая бригада растащила. Да где же это видано чтобы рабочие у рабочих крали? Как воры последние… Все в хату, всё в хату. А там будь что будет.

— Верно, верно — послышались голоса рабочих.

— Я так скажу, бригадир наш никудышный. Ты прости меня Степаныч, но я правду ребятам скажу. Сколько молодняка уходит от нас, бегут со всех ног! Потому что начальство засело, смены невпопад, воровство. А если уж пожаловаться, так грозятся уволить. Куда, пойти рабочему, поселок то небольшой… Все молчат, знают и молчат. А некоторые спелись с начальством…

— Вот вам Иван Степанович, народный суд…

— Давайте, судите меня… Можете хоть сейчас к прокурору вести. А ты чего смотришь? — перевел взгляд Иван Степанович на Алексея — Тоже мне родня…

— В милиции разберемся — глянул на побледневшего Ивана Степановича — Вы своей вины не признаете, что же мне возиться? Пусть правоохранительные органы и разберутся. Алексей попросил телефон и дозвонился до местного участкового, который общался через полчаса быть на месте. Иван Степанович пунцовый, на стуле оглядывал опустевший зал. То и дело презрительно посматривая на Алексея.

Через некоторое время в дверь вошёл небольшого роста человек в форме.

— Здравия желаю! Капитан Колесников. Это Вы гражданин вызвали? — обратился он к Алексею.

— Я. Очень приятно познакомиться товарищ Колесников. Я рыбаков Алексей.

— Ну, будем знакомы — пожимая руку Алексею говорил Колесников.

Сняв фуражку, он поздоровался с Алексеем. Присел около Ивана Степановича улыбаясь:

— Ну, что лис ты этакий? Загнали тебя? Надулся то как, гляди. — ещё больше заулыбался участковый.

— Душу изводите, ироды — огрызаясь отвернулся Головин.

— Но, ты давай Иван Степанович не хами. Вот тебе, ручка, лист. Пиши чистосердечное, как казённое воровал — участковый достал ручку протягивая Головину. Однако тот даже не посмотрел.

— Дело гляди долгое будет… — постукивая по карманам проговорил участковый. — пойдёмте, перекурим.

Над селом зардели тучи. Где-то вдали доносился шум полей. Тучи сутуло прижимались к земле. Отблеском молния струилась молния. Алексей и участковый стояли на крыльце.

— Будете? — сжатыми пальцами протянул участковый пачку сигарет Алексею.

— Не курю. Спасибо.

— Что же, это хорошо. А я все не могу отвыкнуть после армии, как начал так и… — на минуту в воздухе повисло молчание.

— Что же тянет Иван Степанович? Не пойму я, почему не признает вину? — устало говорил Алексей. Колесников разводя рукой

— Гордый он слишком. Стыдно ему. Я давно его знаю. Упёртый ну точно баран. Надвигался дождь.

— Алексей. Вы свидетелей приглашайте. Гражданин Головин отказался от сотрудничества. Так ведь, Иван Степанович? — отбирая неспешно ручку и листок смотрел на измученное лицо капитан Колесников.

— Так я же… Я ведь ради детей… Не ради себя — оживился Головин подскочив со стула — товарищ капитан я зачем нам свидетели? Чистосердечное так чистосердечное… — махнул рукой Головин и выхватив ручку и листок из рук капитана принялся писать.

— По справедливости Иван Степанович вас бы народным судом судить. Вот сколько дал бы народ за ваши преступления, справедливо. А вы Алексей не беспокойтесь я уж сам похлопочу о мере наказания. Тяжёлые капли дождя сорвались срываясь на крышу. Дождь усиливался три темных фигуры укрывшиеся кто чем придётся идти к автомобилю капитана.

— Вас подвезти?

— Очень хорошее дело бы сделали товарищ капитан, очень. Застряли мы здесь неподалеку. Очень бы выручили нас, если ещё бы инструментов дали бы.

— Чем богаты — капитан вытащил небольшой ящик с инструментами — садитесь в машину покуда совсем не стемнело. Дождь то и дело заливал лобовое стекло УАЗа, ухабы подбрасывали сутулое тельце машины. Вскоре Алексей увидел свой грузовик и Михалыча тщетно пытался он оживить машину.