Родники мужества

— Вот ведь как бывает в жизни. Выходит, мне придется переходить «гнилое море» во второй раз...

— То есть? — удивленно посмотрел на командира начподив.

— А я уже шел однажды через этот проклятый Сиваш! Шел! И даже в числе первых одолел его. Сам Фрунзе нами тогда командовал. Я ведь в гражданскую в пятнадцатой дивизии был, разведчиком. В ночь с седьмого на восьмое ноября мы и переправились на тот берег. Вброд. В двадцатом году это было...

— Григорий Федорович! — воскликнул полковник Володарский. — Да это же такая удача! Представьте себе: бывший молодой разведчик, а ныне генерал ведет вверенную ему дивизию по своим прежним следам. Да вы просто обязаны рассказать обо всем, что пережили тогда, в двадцатом году. [32]

Не откладывая, как говорится, дела в долгий ящик, начподив тут же собрал командиров частей, их заместителей по политчасти, секретарей парторганизаций, работников политотдела, пропагандистов, сотрудников дивизионной газеты и попросил комдива выступить перед ними.

Рассказ генерала был долгим. А когда он закончил, сразу же посыпались вопросы: в каком месте был перейден Сиваш? Там ли пойдем на этот раз? Какова глубина в створе перехода? Сколько придется идти вброд? Каков противоположный берег? Удобен ли он для обороны врага?

И ни один из этих вопросов не остался без ответа. Генерал-майор Г. Ф. Малюков рассказал обо всем подробно, заострив внимание слушателей на особенностях предстоящего перехода.

— Что же касается вражеской обороны, — закончил он беседу, — то противник, думается, как это было и в двадцатом году, рассчитывает на непроходимость Сиваша. Но мы все-таки обязаны перейти через него и захватить плацдарм на южном берегу! Но должен тут же заметить, товарищи, — подчеркнул Малюков, — что удержать его тоже будет делом трудным. На южном берегу нет материалов для постройки землянок, перекрытий и окопов, а также и пресной воды. И хотя мы, конечно, заблаговременно примем все меры для снабжения войск максимально необходимым, все же следует быть готовыми к самым тяжелым испытаниям...

А в корпусах армии, которым выпала задача нанести удар по врагу со стороны Перекопа, командиры и политработники тоже очень умело и целенаправленно использовали опыт участников былых сражений, чтобы на их примере и знаниях подготовить бойцов и командиров к жестоким боям за Крым.

Мне, например, потом рассказали, как один из комдивов — генерал-майор А. X. Юхимчук, в 1941 году командовавший полком, который в числе других оборонял Перекоп, — делился своими воспоминаниями о том, как они тогда сдерживали натиск 11-й фашистской армии генерала Манштейна, рвавшейся на полуостров. Говоря об инженерных сооружениях перешейка, о которых он знал далеко не понаслышке, комдив предупреждал:

— Впереди нас встретит десятиметровый Турецкий вал. Он пересекает весь перешеек. А на подступах к нему [33] нам еще предстоит преодолеть шестиметровой глубины ров. Задача весьма трудная. Так что готовьтесь, товарищи, основательно, без условностей. Тренируйтесь, пока есть время, в преодолении подобных препятствий. Это поможет вам в предстоящих боях.

А заканчивая беседу, убежденно произнес:

— Но нашим предшественникам, бойцам Фрунзе, уже приходилось брать эти преграды. Возьмем их и мы!

* * *

...В то утро рассвет занимался необычно медленно, словно бы нехотя. А люди с нетерпением ожидали прихода дня, чтобы начать дело, к которому были уже готовы. Разведчики — им предстояло первым ступить на вязкое дно Сиваша — заранее подтянулись к исходному рубежу.

Все пристально вглядывались в простиравшийся перед ними простор «гнилого моря», но, естественно, мало что видели. Ибо над водой стелился туман такой густоты и плотности, что даже проводник Василий Кондратьевич Заулочный пока еще не решался пускаться в путь. При такой видимости можно легко сбиться с направления, завести бойцов в глубокую топь. Потому-то старый рыбак, колхозник из поселка Камрад-Казеут, и сидел сейчас на берегу, положив рядом с собой длинный шест. Ждал, пока хоть немного рассеется туман. Ждал вроде бы и без особого волнения. Но это его спокойствие было только внешним. Василий Кондратьевич тоже чувствовал зудящее нетерпение и досаду. Ведь видел же старик и беспокойство разведчиков, и тревожные взгляды комдива, то и дело бросаемые на него. И в душе копилось чувство какой-то неосознанной вины. Словно это он, Василий Кондратьевич Заулочный, нагнал на Сиваш этот проклятый туман.

Но, несмотря ни на что, Василий Кондратьевич терпеливо ждал. Он вообще был не из тех людей, которые все делают второпях. К тому же и ответственность на нем лежала сейчас большая, и как бы двойная. Потому что в мыслях засело убеждение: в эти часы он в ответе не только перед своей совестью, но и перед дедом Олейничуком, который еще в 1920 году вел через Сиваш разведчиков армии М. В. Фрунзе.