Родники мужества

Сообщив собравшимся местонахождение руководящих работников поарма, я закрыл на этом совещание, потребовав донести о готовности к работе ОЗС не позднее 22 часов.

* * *

В 23 часа, как и было намечено, началась первая передача. Громкость и отчетливость передаваемого текста были безукоризненны.

Утром передачу повторили. С вражеской стороны [187] вначале раздалось несколько орудийных выстрелов. Но потом огонь прекратился, и воцарилась глубокая тишина. Лишь усиленный динамиками голос передающего нарушал ее.

На другой день передачи продолжались снова и снова. Одновременно в штабах корпусов готовили к посылке парламентеров. Их инструктировали представители политического управления фронта подполковники Макухин, Степанов и майор Шейнис. Группы парламентеров комплектовались из числа курсантов антифашистской школы (была такая школа при политуправлении фронта).

— Действуйте осторожно и осмотрительно, не поддавайтесь на провокации, — говорили им фронтовые политуправленцы. — Хоть, мы и считаем, что осложнений вроде бы и не должно быть, вы все же соблюдайте при переговорах определенный такт. Зачитайте текст ультиматума, разъясните, что война фашистской Германией проиграна, пусть немцы оставляют свои окопы и переходят на нашу сторону...

Где-то после полудня все наши громкоговорящие установки оповестили противника о том, что к немецкой обороне идут советские парламентеры.

— Не стрелять! Не стрелять! — гремело над полем. — Парламентеры доставят вам жизненно важные предложения!

С одной из таких групп пошел сам начальник седьмого отделения политотдела армии майор Худяков. Они вышли как раз в расположение пехотной роты 376-го полка. На КП этого подразделения в полнейшей растерянности сидели лейтенант и дежурный телефонист. Другие немецкие солдаты с любопытством и страхом следили из траншей за каждым движением советских парламентеров. Им тут же были розданы листовки с текстом ультиматума.

— Свяжите меня с командиром полка, — сказал Худяков лейтенанту.

Тот с готовностью подскочил к аппарату и уже через минуту подал советскому майору трубку:

— Командир вас слушает...

— Алло, — произнес в трубку Худяков, одновременно почувствовав на другом конце провода взволнованное дыхание. — Это командир триста семьдесят шестого полка?

— Да... [188]

— С вами говорит представитель советского военного командования. Предлагаю принять условия капитуляции.

Трубка помолчала. Затем, откашлявшись, гитлеровец ответил:

— У меня уже были с этим предложением парламентеры. Правда, немцы. Но я не счел нужным говорить с ними. Не могу принять предложение и сейчас, потому что считаю это дело слишком серьезным. Его надо решать в высоких штабных инстанциях.

— Не понимаю вас, — сказал майор Худяков. — Вы находитесь в безвыходном положении. Какие здесь могут быть еще рассуждения?

— Согласен вести переговоры только с командиром дивизии или корпуса, — упрямо ответил командир 376-го пехотного полка.

— С кем вам вести переговоры — решим мы. А пока думайте...

Кстати, назад Худяков и его группа возвращались не одни. 16 немецких солдат последовали за ними, решив сдаться в плен.

Примерно то же самое происходило на многих других участках фронта.

Много и плодотворно поработали в эти дни и наши друзья-антифашисты — уже знакомый нам уполномоченный национального комитета «Свободная Германия» Петер Ламберц и еще один из его товарищей. Вдвоем они пришли в расположение немецкой пехотной роты и предложили ее командиру сдаться. Тот отказался, ссылаясь на то, что не получал на сей счет никаких указаний сверху.

— А роту вы можете нам собрать? — спросил Ламберц. — Сколько у вас осталось солдат?

— Двадцать шесть...

— Дайте команду, пусть соберутся.

Лейтенант задумался, а затем молча юркнул в блиндаж. Он боялся собрать без указаний комбата роту для парламентеров. И в то же время офицер чувствовал, что он здесь уже не хозяин, что этот антифашист все равно сделает так, как задумал.

И действительно, необычное для немецких солдат ротное собрание состоялось без их командира. Ламберц зачитал условия капитуляции, разъяснил порядок перехода в плен. [189]

— Если не хотите терять времени, — сказал он в заключение, — то я даю вам сопровождающего и — шагом марш к русским.

Вся рота направилась в нашу сторону. А тут и» лейтенант выглянул из своего блиндажа. Затем вылез на бруствер, посмотрел вслед подчиненным и... медленно побрел за своими солдатами.

* * *

А Ламберц с товарищем тем временем направились в 8-ю роту этого же полка. Но здесь им путь решительно преградил ротный командир. Прошипел с ненавистью:

— Ваше пребывание здесь нежелательно!

— А нам ваше сопротивление нежелательно, — спокойно ответил Ламберц.

— Да, но мы — солдаты и должны выполнять приказы старших...

— Считайте, что отныне вы будете выполнять то, что предпишет вам советское командование. Армии рейха не существует.