Родники мужества

Сейчас работаю телефонисткой в Крыму, в городе Красногвардейске. Дочка выросла, тоже моей дорогой по жизни пошла: стала начальником отделения связи в Казахстане…»

А вот несколько штрихов из биографии другой фронтовички — Ольги Бордашевской. До войны она училась в университете, мечтала стать литератором. Но когда на нашу Родину напали фашисты, ушла на фронт, стала медицинской сестрой в госпитале.

«Страшно переживала, — вспоминает она, — увидев первого раненого в промокших, окровавленных бинтах… Но надо было работать!»

И она делала свое нелегкое дело, мечтая одновременно попасть на передовую.

Вскоре ей удалось поступить в школу снайперов. Ей, отличнице учебы, было даже при выпуске вручено от имени Центрального Комитета ВЛКСМ именное оружие.

И вот первый выход на «охоту». В тот день ее напарницей была Лида Лещева. Девушки тщательно выбрали позицию, замаскировались, стали ждать.

Первой цель появилась в секторе Лиды. Она-то и открыла свой боевой счет. Но вскоре и Ольга заметила над бруствером каску гитлеровца. Прицелилась под срез, нажала спуск. Выстрел был точен.

Со временем она довела личный счет истребленных гитлеровцев до 108. Была несколько раз ранена, но неизменно возвращалась в свою 204-ю дивизию, чтобы продолжать бить врага.

Сейчас Бордашевская живет в Одессе, является ответственным секретарем Комитета защиты мира. Мира, который завоеван ими, фронтовиками!

Глава шестая. Они сдаются!

Между тем время шло своим чередом, один хмурый осенний день сменялся другим, таким же хмурым и непогожим. Далеко на западе советские войска успешно громили врага уже на его собственной территории, а мы по-прежнему продолжали держать в котле его большую курляндскую группировку войск.

Ее и без того безнадежное положение усугублялось час от часу. Еще в сентябре генерал Шернер доносил в Берлин, что для германских войск в Прибалтике наступил «последний момент», что группа «не в состоянии вести длительное оборонительное сражение и остается одна возможность — уйти». Но гитлеровский генштаб не внял голосу разума. А скорее всего просто уже не мог осуществить организованного отвода зажатых в Прибалтике дивизий.

Прошло еще несколько месяцев. Приближалась весна. И в это время у нас произошли некоторые изменения. В феврале 1945 года по приказу Ставки Верховного Главнокомандования был ликвидирован 1-й Прибалтийский фронт. Три армии из его состава и полевое управление фронта перешли в Восточную Пруссию. Там названные объединения при поддержке танкового корпуса и воздушной армии получили задачу очистить от противника Земландский полуостров. Генерал армии Иван Христофорович Баграмян, назначенный заместителем командующего 3-м Белорусским фронтом, и возглавил действия этой группы войск.

Наша же 51-я армия была, в свою очередь, передана в подчинение Ленинградскому фронту, которым командовал генерал армии Леонид Александрович Говоров.

К этому времени я получил назначение на новую должность начальника политотдела 51-й армии. На этой должности освоился довольно быстро. Помогло то, что все соединения, входившие в армию (так уж получалось), за период боев в Прибалтике поочередно побывали в составе 1-го гвардейского корпуса, где я, как известно, был начпокором. Так что людей я знал хорошо, и они меня тоже. Знакомо мне было и состояние дел во всех соединениях армии.

Сразу скажу, последние месяцы войны были для нас мучительно долгими и какими-то тягостно-тревожными. Ведь мы очень внимательно следили за событиями в Восточной Пруссии, на берлинском направлении и, естественно, испытывали большую неловкость перед теми, кто упорно пробивался к фашистскому логову, участвовал в решающих кровопролитных схватках с врагом. Разумом, конечно, мы понимали, что тоже делаем очень важное и нужное дело — сковываем здесь, в Курляндии, крупную группировку фашистских войск. Но… И сами как бы оказывались на положении скованных. Поэтому-то многие бойцы и командиры откровенно высказывали мысль, что им не довезло. Ведь им, вероятнее всего, так и не удастся пройтись по улицам Берлина.

Такая ситуация довольно часто бывала главной темой наших бесед с членом Военного совета армии генералом В. И. Урановым.

— Похоже, мы отстоим здесь до самого конца войны, — часто говорил он с сожалением. — Если, конечно, фашисты не драпанут из котла морем. — Но, подумав, тут же заключал: — Нет, бежать они не станут.

Беседы эти, как правило, заканчивались у нас анализом партийно-политической работы с людьми, ее особенностей на данном этапе.

— Надо продолжать готовить людей к суровым испытаниям, — рекомендовал мне генерал Уранов. — Ибо не исключено, что нам придется вести боевые действия даже после того, как падет Берлин и фашистская Германия капитулирует. Не известно еще. как поведут себя немецкие генералы здесь. в Курляндии. Сдадутся — хорошо. А вдруг все-таки решат сопротивляться до последнего солдата? Фанатичности им, сами знаете, не занимать. Да и рыльце у всех в пушку…