Родственный обман

И сама справится! Она допила кофе, потом ей снова скормили порошки и микстуры. И наконец-то оставили в покое, позволив отдыхать.

Отдыхать получалось плохо. Во-первых, Мартин никуда не ушел, а устроился работать с бумагами за столом у окна. Во-вторых, горло опухло так, что болели даже железки на шее. В-третьих, сопли из носа текли ручьем, приходилось постоянно сморкаться в платок. Ей выделили целую стопку платочков, и стопка уменьшалась на глазах.

— Красота неописуемая, — изрекла леди Айрин, заглянув проведать больную. — Милочка, в вашем мире есть лекарство, которое быстро помогло бы?

— Если насморк лечить, он проходит за неделю, — просипела Эмилия и улыбнулась. — Если не лечить — то за семь дней.

А чего сердится-то? Она и сама знала, что выглядит отвратительно — красный опухший нос и слезящиеся глаза еще никого не красили. И перенести сюда лекарства Мартин определенно не может, а ее саму — не отпустит. Значит, остается только шутить.

Леди Айрин неожиданно улыбнулась в ответ:

— А где Лолошенька? Он вчера так переживал за тебя.

— Лоло… Дракоша? У няни.

Уже и Лолошенька! Впрочем, это тоже хорошо. Пусть они привяжутся друг к друту. Может, леди Айрин станет добрее, да и Ло не будет тосковать, когда останется без хозяйки.

— Привести его сюда?

— Нет… Ему тут будет скучно.

— Я иду на прогулку. Если ты не возражаешь, я могла бы взять Лолошеньку с собой.

— Я не возражаю. Большое вам спасибо.

Эмилия возражала, еще как! Вдруг с дракошей что-то случится? Она не доверяла леди Айрин. Вдруг это притворство? Эмилия с трудом удержалась от умоляющего взгляда в сторону Мартина. Нет, страх иррационален. Пожалуй, если бы леди Айрин требовала и настаивала на своем, она бы не согласилась, но отказать в просьбе было как-то неловко.

— Спасибо, — сказал Мартин, когда леди Айрин ушла. — И не переживай, с чудовищем ничего не случится.

Эмилия неопределенно повела плечом и чихнула.

— Тебе что-нибудь нужно?

«Да! Оставили бы вы все меня в покое», — подумала Эмилия и помотала головой, мол, горло болит, не могу говорить. Мартин кивнул и вернулся к своим бумагам.

Через несколько минут горничная принесла пушистый платок.

— Прислали для миледи, — сообщила она. — Леди Айрин просила передать, им следует замотать горло.

Эмилия закатила глаза. Не хватало еще, чтобы матушка Мартина стала заботиться о ней, как о своих дочках.

— Давай повяжу.

Она и глазом не успела моргнуть, как Мартин ловко обмотал ей шею платком и снова напоил каким-то отваром. Надо признать, сиделка из него получилась неплохая. Эмилия смутно стала припоминать, что вчера вечером, когда ей стало немного полегче, муж тоже был рядом. Вроде бы давал ей лекарство и даже… переодевал?

Размышления прервал визит врача. Мистер Палмер осмотрел пациентку, выписал новые назначения и выдал Мартину инструкции. Эмилия с ужасом слушала что-то про «парить ноги в растворе горчицы» и «дышать над кастрюлей с кипящей водой каплей ментолового масла». Он бы еще клизму прописал или пиявки! Хуже всего, Мартин всерьез собирался заняться этой экзекуцией.

«Не дамся!» — решила Эмилия, спрятавшись под одеялом.

Мартин не стал настаивать:

— Думал, ты хочешь вылечиться побыстрее. Лекарства тоже пить не будешь?

Эмилия хотела ответить, но не смогла. По всему выходило, она снова ведет себя как малое дитя. Но почему? Глаза вдруг наполнились слезами, и она позорно расплакалась. Мартин повел себя странно. Сгреб ее с кровати вместе с одеялом, усадил на колени и прижал к себе. Молча.

Поплакала она совсем немножко и задремала, утомившись от переживаний. Ей приснилось прошлое.

Это было первое лето после смерти родителей. Тетя Сима увезла Эмилию и Милену в деревню на каникулы. Свежий воздух, натуральные продукты, новые люди. Первые дни девочки лишь послушно копались в огороде, помогали по хозяйству. А потом оттаяли, познакомились с местными — и понеслось. Речка, лес, танцы в клубе, девчачьи посиделки на сеновале.

Иногда и озорничали — не со зла, а из-за жажды приключений. И зачем нужно было лезть на чужой огород за огурцами, если у тетки Симы свои, как на подбор: пузатые, зеленые, пупырчатые, сладкие? А собаку соседскую зачем дразнили? Ночью на кладбище — так это вообще детский сад. Страшно, до дрожи в коленках, но ведь на спор!

Эмилии приснилась расправа, которую учинила тетя Сима за помидоры. Они всей бандой устроили помидорный бой на колхозном поле. И что на них нашло? Сторож, поймавший их с поличным, сдал всех родителям. Тетя Сима, не раздумывая, схватилась за хворостину. Первой досталось Миленке — по голым ногам. Она визжала и плакала, но не сопротивлялась справедливому наказанию. Эмилию же чуть ли не наизнанку выворачивало при одной только мысли, что она — следующая на очереди. И не боли она боялась.

Отпустив Милену, разгоряченная тетя Сима повернулась к Эмилии.

— Меня нельзя бить! — неожиданно даже для себя самой выкрикнула Эмилия.

— Это почему же? — опешила тетя Сима.

— Я взрослая!

— Взро-о-ослая… Да ты хоть понимаешь, какой мне теперь штраф платить?!

— Да, взрослая! И я решу все по-взрослому! А если не получится… тогда и будете пороть.