Рогипнол, или Истина в вине (ЛП)

— Да. Готовить. Настоящая женщина может сделать пастуший пирог, — Гермиона ткнула в него пальцем. — И делает. Часто. Или, по крайней мере, мне так сказали.

— То есть ты говоришь, что Уизли бросил тебя из-за готовки? Нет, я знал, что он еще тот дебил, но это слишком даже для него. А он вообще слышал что-нибудь о еде на вынос? — Драко сел возле нее и устало потер лоб.

— Не все так богаты, Драко Малфой. Некоторые люди не могут позволить себе каждый день заказывать еду. Иногда им хочется мясной рулет их матери, или пастуший пирог их матери, или еще что-нибудь из бараньих кишок, как у их матери, о чем я отказываюсь даже думать в нынешнем состоянии, — Гермиона наклонила голову, положив ее на подлокотник дивана, и из-под опущенных ресниц взглянула на него. Малфой удивился, как это она еще не уснула.

Видно, ему повезло, что наркотики развязали ей язык, вместо того, чтобы просто вырубить. Да еще это чертово видение: она и идиот Уизли в одной постели. Теперь, когда ее волосы разметались, и эти глаза смотрели на него так… ход его мыслей было слишком трудно остановить. Драко хотелось узнать, как же Грейнджер выглядит без одежды.

— Да еще эти постоянные разговоры о детях.

Разговоры о чем?

— Он хотел, чтобы ты босая и беременная все время проводила на кухне? Ты серьезно? — оказывается, его мнение о Уизли все-таки могло стать ещё хуже. Кто бы мог подумать? — Ему удалось заполучить самую известную ведьму нашего столетия, а он захотел превратить ее в племенную кобылу? — неудивительно, что она напилась. А ему необходимо не думать о том, что нужно делать, чтобы завести ребёнка… но уже слишком поздно, и это очень неправильно. Он не может воспользоваться её состоянием. Существуют границы, которые нельзя пересекать, о которых нельзя даже помышлять. Границы, которые он не должен представлять себе в самых интересных и мельчайших деталях.

Не подозревая о его совсем неуместных мыслях, Грейнджер продолжила:

— Племенную кобылу, умеющую готовить, если быть точнее.

— Так почему ты не дома с этим придурком, чтобы выучить всевозможные рецепты его мамаши и разродиться кучей рыжих детишек? — от этой идеи ему стало плохо и захотелось напиться, но, кажется, это будет невежливо — начать пить, когда он настаивает, чтобы она пила только воду.

— Я не хочу миллион детишек. Только не сейчас, — Гермиона отпивает воду и внимательно смотрит на чашку. — Это не шампанское, — второй глоток. — И никогда. Может быть одного. В конце концов. Но сейчас я хочу… не знаю… сделать что-то сумасшедшее, например, спорить о Фуко. Пойти в бары, где подают мясные консервы на дурацких тарелках по завышенным ценам, и спорить о вещах, которые совсем не имеют значения. Наше детство было ужасным, Драко. Просто ужасным, — она делает глубокий вдох. — Мы провели все эти годы около этого психа, и я хочу немного времени, чтобы отдохнуть перед тем, как начнутся пеленки, зрелость и готовка ужина каждый день.

— Еще, — она на своей волне сейчас, — мальчики не любят умных девочек. «Все, что тебе нужно — лишь книги», — Гермиона повторяет Рона Уизли с ужасной, но, что веселит Драко, точной интонацией. — «Боже, Гермиона, кроме тебя никому не интересен Пруст. Забудь об этом.» Я так устала постоянно притворяться тупой. А ты знал, что я делала все его домашние работы за прошедшие шесть лет?

— Ты знаешь, что не каждый любит глупых девушек, правда? — Драко едва удавалось сдержать смех.

— Меня не обманешь, — пробормотала Грейнджер.

— Я, например, — продолжил говорить Малфой, — предпочитаю умных девушек, — это звучит слишком похоже на намек, и Драко бросает на нее хитрый взгляд. — О чем же говорить с тупыми после секса?

— Очевидно, о квиддичных оценках на последних матчах. И у меня есть даже одно имя для тебя, Мистер «мне нравятся умные». Пэнси Паркинсон.

— Очко в твою пользу, Грейнджер.

— Спасибо, — она делает глоток из чашки. — Вот серьезно, почему я не влюбилась в кого-то вроде тебя. Конечно, ты был заносчивым, предвзятым идиотом, который с моими друзьями вел себя как придурок…

— …что, вероятно, объясняет, почему ты никогда не была мной заинтересована…

— …и ты давал мне разные прозвища на протяжении многих лет…

— …Я сожалею об этом…

— …но у тебя хотя бы имеются мозги, — она выдохнула. — Ты сожалеешь?

— Очень, — он взял ее руку, перевернул и начал водить пальцем по ладони. — Я не буду делать вид, что мне нравятся твои друзья. Да и сомневаюсь, что это когда-нибудь изменится. Уизли всегда будет ниже тебя. Ты, Гермиона Грейнджер, гениальна и мужественна, и на тебя очень даже приятно смотреть. И я хотел бы быть чуть меньшим ослом, когда у меня была такая возможность.

— Ой, — она медленно забрала свою руку из его ладони. — Почему ты не даешь мне шампанского, Драко Малфой? Ты притащил меня сюда для того, чтобы дать воды? Это несправедливо, ты лгущий лгун, который заманил меня сюда ложью, — она поставила стакан в другой руке, не той, которую он держал, на стол, и посмотрела на него. Он с весельем заметил, что она выглядит обиженной.