Рок пророка. Второе пришествие

— Отнюдь, — покачал головой Иван, — крупнейшие античные историки очень много писали о северном летающем народе — гиперборейцах. Посмотрите внимательно — эта крылатая платформа, несущая Аполлона, явно пытается копировать реальный прообраз какого-то аппарата. Таких изображений Аполлона, летящего к гиперборейцам, дошло до нашего времени несколько. А, между тем, для античной изобразительной символики это было отнюдь не типично.

— А зачем он летал туда? — поинтересовалась Гончарова.

— В гости к родственникам, — рассмеялся Иван, — эллинский солнцебог Аполлон был рождён именно в Гиперборее титанидой по имени Лето.

— Ну что ж, теперь понятно, — кивнула Наталья Николаевна и перешла к целой галерее деревянных статуй, изображавших огромных крылатых птиц с женскими головой и грудью.

— А это русские Сирины, — пояснил Иван, — вещие птицы Гамаюн и Алконост. Как видим, в русском искусстве сложился настоящий культ крылатых людей. Вряд ли это случайность.

— Насколько я понимаю, — заговорил Сергей, очень внимательно разглядывая статуи, — в этом своеобразном запаснике собраны не совсем обычные экспонаты.

— Это спящая Русь, — торжественным тоном произнесла Елизавета, — она ждёт своего часа. Она проснётся.

— Точнее было бы сказать — восстанет из пепла, как птица Феникс, — вздохнула с горечью Гончарова. И спросила:

— А камень с Ориона тоже хранится здесь?

— Знали бы вы, какое тут количество залов! Разве упомнишь каждый экспонат? — улыбнулся Иван и привёл их к ещё одной каменной лестнице, предложив подняться по ней.

Здесь была также потайная дверь, за ней — небольшой коридор и снова лестница, в конце которой была целая система коридоров, дверей и ступеней. Наконец они вышли в подвалы объединённого музея, где было хранилище с определённой температурой воздуха и специальным освещением. Картины стояли здесь на специальных стеллажах и висели на стенах.

Минуя все другие экспозиции, Иван подвёл их к маленькой картине, висевшей особняком и, притом, в специальном стеклянном ящике с термометром. Она казалась незаметной на фоне впечатляющих полотен.

— Мона Лиза! — ахнула актриса.

Её молодые спутники подошли поближе и стояли молча. Картина была так освещена, что лицо Моны Лизы дель Джокондо казалось совершенно живым.

— Это, конечно, копия… — бормотала, совершенно ошеломлённая, Наталья Николаевна, — но даже копия у нас, в Ивери… Это же совершенно невозможное дело! Откуда она здесь? И почему о ней никто не знает?!

— Так уж и никто? — улыбнулся Иван, — кто-то, пожалуй, всё-таки знает. А теперь знаете и вы. Да, это копия. Но копия совершенно необычная. Начать с того, что написал её сам Леонардо. Он знал, что создаёт шедевр, поэтому решил, так сказать, подстраховаться, чтобы сохранить «Джоконду» на века. Он писал сразу два полотна — один в присутствии позирующей модели, а другой — в полном одиночестве и втайне ото всех. Всё, что он наработал за день, переносил на этот холст, который после его смерти хранился в тайном месте и в специальном помещении при необходимой температуре, словом, в идеальных условиях и даже не подвергался реставрациям. Всё то, что сделал Леонардо за четыре года работы над полотном, осталось здесь нетронутым и совершенным — влажный блеск глаз, тончайшие лиловатые жилки в веках, шея, в которой чувствуешь биение пульса. Вам повезло, как никому — вы видите первозданную красоту портрета.

— Непостижимо, — бормотала Елизавета, — как удалось сохранить полотно без реставрации столько веков?!

— Картина никогда не выставлялась. Леонардо надёжно спрятал её именно в этой барокамере и поместил её в пещере, подобной нашей. О ней знали лишь два доверенных лица — хранители. Леонардо придумал такие технологии хранения, о которых в двух словах не расскажешь, — ответил Иван.

— Да кто бы сомневался! — хмыкнул Громов.

— Сергей! — одёрнула его жена.

— Молчу, — тотчас же поправился он, несколько, впрочем, раздражённым тоном. Невозможность разгадать тайну нового знакомца не давала ему покоя. Он, кажется, готов был взмолиться: «да скажи, наконец, кто ты такой!»

Но вместо этого спросил:

— А почему в Ивери? Почему эта копия в Ивери?

— Может, у нас здесь кладовая мировых шедевров? — предположила Гончарова, — кто-то очень и очень дальновидный собирает их по всему миру и прячет до поры до времени. Мы ведь не были в остальных коридорах пещеры. Может быть, там — стратегический духовный запас мировой культуры. Завоеватели с древнейших времён уничтожали шедевры завоёванных народов, чтобы сделать их слабыми именно в духовном плане. Одну только Александрийскую библиотеку два раза сжигали дотла.

— А, может, и библиотека Ивана Грозного спрятана здесь? — задав этот вопрос, Лиза почему-то посмотрела при этом на их провожатого.

— Всё может быть, — проговорил Иван загадочно и продолжил: