Рок, туше и белая ворона (СИ)

Ладно, его голос может сгладить что угодно, даже фальшивую игру. Открыла глаза, попадая чётко на дно синих сапфиров. Боль - всё что отражалось в тёмно-синих глазах. Её не стало, как по щелчку, внезапно сменяясь весельем и на его губах нарисовалась мягкая улыбка. Вымученная. Он перевёл внимание на Сашкины ноты перед собой. Опустила взгляд на его руки, не спеша обходя инструмент. Сомневаюсь, что это то, что он может делать. И фальшивит он от части потому, что руки подрагивают в болезненной судороге. Внезапно почувствовала вину. И я даже не собираюсь пытаться, понять причину. Посмотрев на пульт синтезатора, на партию нот, пробежала глазами, уловила момент, и положила пальцы на клавиши в удачном аккорде.

- Я беспомощен против тебя,Все это было выше моего понимания -Я совершенно ничего не знаю.

Это было… тихо. Настолько тихо и странно, что меня напугал мой собственный голос.

- Так-то лучше. - усмехнулся Раф, - А то не могу, не буду… Я вот например играть на этой хреновине не могу, но играю ведь? Громче, Смолова, я едва тебя слышу. - потребовал он, снова попадая мимо нот, и глухо невнятно ругаясь на сей счёт. Его и без того натянутая улыбка дрогнула и почему-то, это пробило во мне дыру. Я хотела стереть эту боль, но я не знаю, как…

- И я упаду если споткнусь -И я все еще любить учусь.Только-только, по чуть-чуть.

Ухватившись за тончайшую нить не пойми, чего, удержала эмоциональное равновесие зависшее где-то между нервным весельем и убийственной паникой. Я еле смогла оторвать глаза от своих рук, перебирающие клавиши, чтобы прочесть текст в партии. Мои руки… дерьмо, я кажется не чувствую своих рук.

- И я проглочу гордость свою -Ты та, кого я люблю

И я говорю тебе «прощай».

Я отняла руки от клавиш. Растерянная и сбитая с толку, посмотрела на Рафаэля. Он был в откровенном ступоре, смотря не пойми куда. Только сейчас заметила, что ребята замерли, у бара, лишь метая между нами взгляд. Миша подцепил свою и мою гитару со стойки. Саша, гитару Рафа, и направились к нам. Раф тем временем вышел из ступора, отходя от синтезатора и достал сложенный лист с карандашом, из заднего кармана джинсов. Я забрала гитару у Миши, в совершённой сомнамбуле, не представляя даже что ощущаю. Что-то зачеркав, на листе, подчёркивая и исправляя, Раф, медленно подошел к микрофону. Закончив, он прошёлся взглядом по бумаге, и отдал мне лист.

- Подчёркнутое - твоё. - только и пояснил он. Раф, забрал свою гитару у Сашки, и подцепил из дальнего края сцены, вторую стойку с микрофоном. Нервы взорвались внутри меня.

Что прямо сейчас, что ли?

Сашка, выждав, когда я запомню текст, скользнув за свой инструмент, запустил вступление скрипки.

Смотря исключительно на меня, что усугубляло моё и без того конфликтное состояние, Рафаэль жестом указал на вторую стойку микрофона. А у меня ноги кажется пристыли к полу. Предельно осторожно, практически крадучись и очень скованно, подошла к проклятой штуковине. Не отводя от меня взгляда, Раф, вплёл свой, бархатный, неправдоподобно роскошный голос в музыку. Понятия не разумею, как мне удалось закончить начатое. Когда музыка нашла свой апогей, Гордеев, уронил руки по швам, оставляя гитару свободно свисать на ремне.

- Неплохо. - рассеянно произнёс Раф.

- Неплохо? - скривился Сашка, смотря на Гордеева, а-ты-приятель-спятил-взглядом. - Ты вообще слышал, ноты, которые она выдала? - усмехнулся он многозначительно смотря на Рафа, поверх очков.

- Прекрасно слышал. Потому и говорю, что…

- Её голос охватывает три октавы и…. пять нот. - перебил его Сашка и поправил очки, за оправу, - Сопрано - высокий женский голос с рабочим диапазон, от «До» первой октавы, до «До» третьей октавы, не так ли? Плюс учитывай колоратуру - способности регулировать голос. А это в свою очередь значит?…

- Значит, колоратурное сопрано? - с сомнением развёл руками Раф. Саша подчёркнуто важно отставил указательный палец.

- Лирико-драматическое сопрано высокого регистра. Она может петь достаточно низко, так же как и высоко, с таким диапазоном, при этом грубо форсировать, но совершенно без фальши. И ты говоришь… неплохо?

О, ну теперь ясно, кто кого учил нотной грамоте.

Гордеев вскинул на мгновения, руки.

- Ладно, ладно гений, задаюсь. Забавно… - пробормотал он в сторону, - Ты хоть что-нибудь можешь делать плохо? - Раф посмотрел на меня, - Нет, серьёзно, это знаешь ли никак не помогает мне держаться подальше от тебя.

Сола предупреждающе уставилась на него, откровенно забеспокоившись. Это заставило меня нахмуриться. Не обращая на Солу никакого внимания, Раф небрежно ухмыльнулся.

- Итак, теперь твоя проблема решена, и стала проблемой для меня. И больше никаких я-не-пою-выкрутасов, никто тебе не поверит, и…

Проблема? Болезненно скривившись, отшатнулась от назад.