Рок, туше и белая ворона (СИ)

Слуха коснулся красивый перебор струн под моими пальцами, очень кстати приводя меня в чувства. В смысле, в реальные чувства, поскольку до этого момента я не подозревала, на сколько сильно отключилась от окружения. Я применяла изменённую расстановку, концентрируя всё своё внимание. Раф кажется затаил дыхание, когда пришла очередь, того самого манёвра. Улавливая тревожную дрожь в своих руках, от перенапряжения, я практически, до судороги в кисти, преодолела какой-то поистине сверхзвуковой барьер, молниеносно среагировав и без промедлений и помарок, продолжила звуковой ряд. Один только он, уже был полноценной и восхитительной музыкой. И теперь я была вполне довольна собой, ведь это было красиво. И совершенно. И сложно. И красиво. Его голос затмил всё.

― В голове, как трактаты Ницше,Проклятый принцип, анти-скандала.Победы страждущий нищий, сбежал с карнавала…В чёрном обряде сковало псевдо-принца:Рядом поселился, он веселился,Яда, в каждом взгляде добился.Он был рядом, а ты и не знала…

Он здесь был, пока ты в слепую с огнём играла!В огне персонального ада,Беспрецедентный инцидент!В глазах небес, я — Люцифера пациент,Вижу сквозь красную ртуть,Глаза не говорят: забудь!Они не говорят: умри!Я не могу уснуть,Вокруг шёпота немой крик: возьми,

Этот магнит внутри, он как грёбаный инфаркт горит!Это ты зеркала исчеркала в хлам,Чиркнула спичкой, искра зардела.Глубоко задела — вырву останется шрам.Рванула пополам, меня пиковая дамаНе переписать зазеркалье сначала,Этого мало и никогда я не был целым,У одинокого причала…

Там, в параличе скончалась, теория самообмана,Очерчена белым мелом, пока менялись маски смело.Молчание вслух, осточертело,Душа отторгает антитело.Всё хватит, завис комбинации фатум,Мёрзнут в стволе шесть пуль,Отсрочен путь к двери дьявола.Ты всё сломала…

Отпустив мелодию, я встряхнула руками, оставляя гитару, свободно висеть на ремне.

― Неужели Лера могла так играть? ― пробормотала я не обращаясь собственно ни к кому. Гордеев задумчиво скривил губы, смотря на мои руки, каким-то поглощающим мрачным взглядом.

― Не могла. ― ответил он холодно и посмотрел на всех, ― С начала. ― отдал он команду. Чтобы это не значило, но это очень удивило Сашу. Поправив очки за душку, он вопросительно переглянулся с Мишей. Раевский развёл руками, пряча за невозмутимостью хитрую улыбку.

― А я вам говорил.

― Мы помним, не отвлекайся. ― одёрнул его Гордеев. По прошествии около часа репетиции, Раф повернулся к Саше и немного подступив перебросил ему флэшку. Саша медленно кивнул, принявшись, что-то набирать на синтезаторе.

― Ага… это будет интересно.

Кивнув, Гордеев, отошел от него, возвращаясь к микрофону. Вместо Ярэка, вступила скрипка, совершенно неожиданным образом кардинально меняя и преображая музыку. Я практически потерялась, едва не пропустив момент своего вступления. В припеве, обратила внимание, на изменения в музыке. И я пренепременно получу за это выговор, ибо отступления совершала я, и не из вредности даже, а просто я так чувствовала и нечего не могла с этим поделать. И да, так играть было в разы легче, так было меньше напряжения в движениях. Инстинктивно почувствовала пронзительный взгляд.

Мне конец.

Рискнула оценить обстановку, не прерывая игры, и тут же пожалела об этом. Взгляд попал точно в синие-пресиние глаза. Не отвлекаясь от игры, я лишь вымученно улыбнулась. Раф казался замеревшим, но играть не перестал, и неясно что выражающий взгляд пророчит мне неприятности, за фривольность. Музыка как всегда впивалась в меня, проходя сквозь меня, звуча глубоко внутри, перекрывая кислород. Только от звука этой скрипки, хотелось подпевать ей, чего я никогда не смогу сделать.