Рок, туше́ и белая ворона.

― Исправишь? Исправишь, чёрт возьми?! Верни мне мою здоровую душу! Верни мне детство, Константин! А лучше просто оставь меня наедине во тьме! Это единственное, что у вас прекрасно получается!

Он не мог пошевелиться, пригвождённый моими словами. Я причиняла ему боль. Причиняла и ненавидела себя, за то, что мне это нравится. Наплевать. На лице Инны вспыхнуло тщеславное торжество, но мне всё ещё плевать.

― Пойдём Вика.

― Отвали, нахер! ― Я оттолкнула руку матери и прошла мимо тараня её плечом, ― И не смей называть меня так!»

Иногда мне хочется пристрелить своего фазера, честное слово. Из жалости. До сих пор не понимаю, как из долбанных семи миллиардов людей, я родилась у двух лауреатов премии «Самый Ужасный Родитель В Мире» .

Про то, что когда я только переехала и пошла в эту школу, мне первым делом пришлось познакомиться с местным школьным психологом, вообще отдельный разговор. Я уже говорила, как я отношусь к психологам? Он не стал исключением. Отец конечно скрыл информацию обо мне. Никто не знает о многочисленных реабилитациях в забугорных психиатрических центрах. Никто не знает о судебных разбирательствах, за драки, наркотики, и прочее дерьмо, ведь отец решал вопрос конфиденциальности до суда. Всё тщательно скрыто. Спасибо папочке! Хотя, делал он это исключительно в своих интересах, он всё-таки человек публично-известный, и такая слава в виде сумасшедшей дочери, ему не прельщает. Но он просил меня, не игнорить этого психолога. Клянусь, я попыталась. Мне пришлось ходить к нему целый месяц. Разумеется на контакт я не шла, на личные вопросы отвечала коротко и односложно, а то и вовсе не отвечала. Из-за таблеток и недуга я могу быть сонной и невнимательной. А может у меня некоторая степень дислексии

[16]. Нет, вряд ли. Я в меру образованная для своего возраста. Просто пункт № 19: ненавижу школу. Хорошая новость в том, что этот пункт отныне можно вычеркнуть со спокойной душой. В общем, в основном мы вели беседы на отстранённые темы, не трогая мою больную голову. В принципе меня вполне устраивало такое сотрудничество. Прям до того момента, когда меня накрыло панической атакой на его глазах. Видимо ему было достаточно тех знаний обо мне, которые он мог получить из отстранённых разговоров со мной, достаточно для того, чтобы точно знать куда ударить и обличить меня по полной программе.

В тот день он каким-то образом умудрился подкрасться к теме матери и моей явной ненависти к ней. Сама не поняла, как он, чёрт подери, это сделал, но я кое-что вспомнила, кое-что из моей темноты ― причину, почему я больше не пою и к роялю не подхожу. Никогда. Я играю на электрогитаре. Но тут всё очень непросто, ведь когда я играю, восприимчивые и чувствительные люди, после этого долго не могут прийти в себя. А Сола услышав спустя полгода нашего знакомства, всерьёз задумалась, что она совсем меня не знает. И не потому что, как музыкант я отстой, нет. Просто в моих руках любая музыка начинает болеть и кровоточить. Уверенна, если бы я была композитором, это была бы в корни больная музыка.

«― Я мыслю, следовательно существую, ― говорила тётя Аля, с горькой улыбкой рассматривая мой рисунок, который нашла среди остальных разорванных в клочья, на полу моей комнаты. ― Помни это ягодка, никогда не отказывайся от своих стремлений, в ущерб себе и уж те более на радость своей матери, ― она наморщила нос при упоминании моей маман, ― Нет ничего постыдного и плохого в искусстве. Это восхитительно, подаришь это мне?»