Рок-звезда для девушки бальзаковского возраста (СИ)

Я делаю глубокий вдох, вспоминаю пораненный детородный орган моего мужа, выбитый глаз Криворучкина и гематому Царя. Для полной коллекции ещё не хватает Элины Бромм с выдранными на голове волосами.

Но я всё-таки взрослая самодостаточная женщина, которая умеет держать себя в руках.

И я беру себя в руки, иронично улыбаюсь в ответ и отвечаю этой шваброподобной соске:

— Я не занимаюсь сексом по контракту. Я же не проститутка. А твоё модельное агентство точно модельное? — озабоченно переспрашиваю я её. — Ты уточни. Спроси свою мамочку, наконец. В моё время женщина, которая делала карьеру через постель, считалась шлюхой, а не моделью. Ну извини, я же всё-таки старше, — снова улыбаюсь я. — Поэтому опытнее и умнее. Ну ты извини, мне пора на церемонию, — поворачиваюсь я к ней спиной и гордо направляюсь к сцене, на которой уже стоят мой Руслан и Арслан.

За их спинами высвечивается огромное табло с постоянно прибывающими у Царя цифрами и таймером обратного отсчёта времени.

Ведущий выкрикивает в зал:

— Ну что, друзья, сейчас мы узнаем, кто будет представлять нашу страну на этом важном международном конкурсе! Кто не посрамит свою родину! Три, два, один! — взрывается зал аплодисментами, свет гаснет, и на экране огромными буквами загорается надпись «ЦАРЬ».

Комната вокруг меня плывёт, все лица сливаются в одно бесформенное пятно, и я только прокручиваю внутри себя до бесконечности, как через мясорубку, снова и снова слова этой сучки…

Вот почему меня всё время не покидало ощущение, что всё это не по-настоящему. Не навсегда. Какая-то театральная постановка.

Потому что я — всего лишь талантливо и идеально спланированная пиар-акция. Целевая аудитория…

Я вспоминаю все эти радостные и изумлённые лица женщин — фанаток Царя, моих ровесниц… Они ведь всегда хотели быть ближе к нему, прямо как я…

А он всегда был таким далёким, недосягаемым, настоящей звездой…

И вот теперь он встречается с такой же женщиной, такой же, как и они. Не телезвездой, не малолеткой-фотомоделью и не известной певицей.

Просто с обычной сорокалетней женщиной.

Такой же старой, как и его поклонницы…

И это знание оглушает меня своей очевидностью.

Неужели я рассчитывала на то, что такой, как Руслан Царёв, влюбится в меня? В простую Золушку со старой тыквой? Разведёнку, которая скоро станет бабушкой?

И мамой…

И я машинально на подсознательном уровне кладу руку на свой животик, про который пока никто не знает. Никто, кроме меня…

25

25

— Спасибо, огромное спасибо, друзья! — приветствует и благодарит всех со сцены Руслан, и я вижу его устремлённый прямо на меня взгляд.

Лучи софитов словно раздвигают толпу на две половинки, образуя коридор из света, и теперь я стою одна в сиянии ослепительных лучей и чужих улыбок, пока мой Царь продолжает:

— Конечно же, я хочу поблагодарить всех вас, мои дорогие поклонницы, за то, что поддерживали меня… И ещё — очень особенного для меня человека, которого вы уже все наверняка видели, Майю… Без вас всех моя победа была бы просто невозможна, — и я вижу кислую мину Шаманова, который теперь скромно стоит в сторонке.

Проиграл так проиграл.

И все смотрят на меня, застывшую в этом круге света.

И если бы я не знала всей грязной и жестокой правды, то, наверное, я бы тут же и растаяла восковой свечой.

Но, как ни странно, все слова, сказанные мне Элиной, словно придают мне сил. Добавляют мне стального стержня внутри, и я лишь улыбаюсь по сторонам.

В конце концов, я умею держать хорошую мину при плохой игре.

— И эта победа была бы просто невозможна без неё, как и моя новая песня, которая поедет со мной на конкурс, — уже садится он за огромный рояль на сцене и кладёт руки на клавиши…

— Ты — как кино… — начинает он свой хит, от которого у меня бегут морозные мурашки по коже.

Я слышала её, мне кажется, уже миллион раз, но каждый раз — как первый… Как и та самая первая ночь с моим кумиром…

Но какой же он всё-таки лицемерный козёл!

— А я тебя всё-таки вспомнил, котёнок, — вдруг слышу я за своей спиной знакомый голос и, резко обернувшись, вижу оскалившегося в похотливой усмешке известного драматурга.

Хорьков!

И это придурок здесь! Наверняка и Кобылкина неподалёку пасётся.

Целый зоопарк уродов.

Мне хочется поскорее убежать из этого зверинца.

Но Хорьков уже вцепился в меня своими острыми коготками и начинает мне хрипло бормотать на ушко:

— А ты самая настоящая профессионалка. Я это сразу тогда понял… — и я буквально чувствую несвежее дыхание знаменитого драматурга, от которого мне поскорее хочется отделаться. — Такие как ты делают блестящую карьеру. Не хочешь сняться у меня в новом проекте? — продолжает сладострастно бормотать он, прижимаясь ко мне всё ближе и ближе, и мне хочется стряхнуть его с себя, как противного слизня.

Но на нас нацелены, как пулемёты, объективы сотен камер, и мне приходится натянуто улыбаться, изображая непринуждённую светскую беседу.