Рокфеллеры

В апреле 1935 года ввели в строй 38-этажный Интернэшнл-билдинг высотой 156 метров, в начале мая закончили подземный торговый центр и систему пешеходных переходов между 48-й и 51-й улицами. К ноябрю 1936-го построили 36-этажный небоскрёб, в котором разместились редакции журналов «Тайм» и «Лайф». Обложку январского номера «Тайм» за 1936 год украсила фотография Эбби Рокфеллер — «выдающейся покровительницы ныне живущих художников в США»: за предыдущий год она передала Музею современного искусства 181 картину, купленную на свои деньги. Управляющие трастовым фондом, распоряжающиеся её деньгами, дали согласие на строительство нового музейного корпуса с прилегающим к нему Садом скульптур Эбби Олдрич-Рокфеллер, для чего дома Рокфеллера-старшего и Рокфеллера-младшего на Западных 53-й и 54-й улицах пришлось снести. В начале 1938 года Джон и Эбби переехали в новую квартиру в доме 740 по Парк-авеню.

Тем временем Куэвасы, спасаясь от кредиторов, вернулись в Европу; Маргарет примирилась со старым больным отцом (он умрёт в 1940 году). Однако они, подобно Бурбонам в изгнании, ничего не забыли и ничему не научились: Маргарет заложила свои драгоценности, чтобы купить себе платье к свадьбе испанского инфанта дона Хуана, состоявшейся в Риме 12 октября 1935 года, а после просила Катлера выкупить их за 1800 долларов. Её машина сбила насмерть итальянского мальчика, и Джордж, вместо того чтобы заплатить родителям ребёнка, попытался через своего друга, близкого к Муссолини, воздействовать на суд, чтобы избежать штрафа. Рокфеллер и тогда от них не отвернулся. Во-первых, Куэвасы старались получить американское гражданство для всей семьи. (Американцами были только Маргарет и Джон, родившиеся в США; Бесси считалась француженкой, а Джорджу, испанцу по отцу, испанский король пожаловал (или продал) титул — тот стал восьмым маркизом Пьедрабланка де Гуана, хотя настоящие испанские гранды над этим титулом смеялись.) А во-вторых, у обоих были проблемы со здоровьем: Маргарет часто впадала в депрессию, а Джордж мучился от артрита. Зато их дети росли здоровенькими, счастливыми, хорошо воспитанными, а Джон Д. так любил детей! «Вы самое дорогое, что у нас есть на земле. Мы любим вас нежно», — писал он им.

В 1936 году Джон-младший и Эбби, взяв с собой младшего сына Дэвида, тоже поехали во Францию — присутствовать на освящении Реймсского собора, восстановленного на деньги Рокфеллеров. Министр образования и изящных искусств Жан Зэй устроил в их честь банкет в Версальском дворце; одной из улиц Версаля дали имя Джона Рокфеллера-младшего. Несколько дней спустя президент Альбер Лебрен наградил его в Елисейском дворце Большим крестом Почётного легиона. Дэвид очень гордился отцом.

Джон Д. как-то сказал Джону Йорди, что из внуков на него больше всего похож Дэвид. Умненький, покладистый, круглолицый и румяный (только характерный нос унаследован от Олдричей), он скрупулёзно записывал свои расходы и пел с дедом рождественские песни. В детстве он ловил бабочек, стрекоз, жуков, кузнечиков, потом, вслед за старшими братьями, ходил в основанную в 1917 году Джоном Дьюи на средства Дирекции общего образования экспериментальную школу имени Линкольна, где применялись передовые педагогические методики[70]. Латынь и древнегреческий из программы исключили, зато изучали два живых языка. Французским Дэвид овладел хорошо, а вот немецкий ему не давался, поэтому в 1933 году он поехал в Баварию, где занимался по методу погружения с «замечательным педагогом» фрау Берман, которая к тому же знакомила его с искусством Альбрехта Дюрера и Лукаса Кранаха. «Уже тогда, всего лишь через несколько месяцев после прихода Гитлера к власти, люди шёпотом говорили о гестапо и появились сообщения о концентрационных лагерях, куда отправляли политических противников нового режима, — вспоминал потом Дэвид. — Уже были проведены в жизнь первые законы о чистке государственного аппарата Германии от евреев и людей с еврейской кровью. Я нашёл оскорбительным для себя, что общество открыто терпело худшие формы антисемитских высказываний, не в последнюю очередь потому, что я тесно работал с фрау Берман, которая была еврейка. Меня также возмущало, что немало людей принимали без серьёзных сомнений заявления нацистов, что евреи ответственны за все экономические проблемы Германии и заслуживают наказания».