Рокировка длиною в жизнь

– На, держи, это тебе на память – произнёс он, широко улыбаясь. – Будешь вспоминать меня…

А примерно через месяц со страниц советской прессы полилась привычная брань в адрес «неблагодарных отщепенцев».

– Ты представляешь себе, Галиб? – ворвался к нам в кабинет директор клуба, с развернутой в руках газетой «Советский спорт». – Камские остались в Америке и не желают больше возвращаться на Родину! И это после того, как им были созданы все идеальные условия!

– Что Вы говорите!? – раскрыл я рот от изумления. – Надо же, какие, всё-таки, мерзавцы! Ну, просто, нет слов… предатели…

Недавно, спустя почти двадцать лет, копошась в своей каморке с тем, чтобы избавиться, наконец, от накопившегося хлама, я неожиданно наткнулся на старый запыленный кофр.

«Боже мой, откуда он у меня?!»

И тут я вспомнил.

«А может быть, не стОит его пока выкидывать? – подумал я, грустно улыбаясь. – Ведь, ещё вполне возможно, что Гата Камский, вновь вернувшийся в большие шахматы, может стать чемпионом мира?»

А – что: кто его знает? Может быть, я ещё смогу использовать этот кофр в своих «шкурных» интересах?

Фонтан желаний

худ. Макс Оппенгеймер

Меня всегда поражало известное высказывание: «Что хорошо – знать всё об одном или же, понемножку обо всем?»

Лично я, так и не сумел до сих пор однозначно ответить себе на этот вопрос. Уважая выбор тех, кто без раздумий и колебаний склонен согласиться с первой частью вопроса, тем не менее, мои симпатии на стороне второй. Во всяком случае, так уж получается у меня по жизни, и винить в этом себя или судьбу просто глупо.

С раннего детства, я всегда проявлял интерес ко всему. Меня интересовало всё: как устроено шмелиное гнездо; насколько крепки старые прогнившие доски на чердаке; так ли уж, стремителен и коварен водоворот на «двухтрубке», куда мы пацанами ходили купаться; выдержит ли меня во-он та тоненькая ветка шелковицы, откуда легко можно было дотянуться до дразнящих крупных янтарных ягод тутовника?

Во дворце пионеров, не осталось практически ни одной секции (кроме бокса), в которой, в разное время, мне бы ни довелось поучаствовать: драматический, судомодельный, авиамодельный, танцевальный, изо-студия, радио кружок, борьба (вольная и классическая), фехтовальный, кружок киномеханика и… даже вышивальный! Каюсь, был такой «грех» в четвертом классе…

Не осталось без внимания ни одной игры, которую бы мы – дворовые пацаны – не перепробовали. Начиная от простого катания ржавого обода велосипедного колеса, ахрычек, лянг и запускания воздушных змеев, до очень опасных экспериментов, связанных с риском для жизни: луки со стрелами (наконечники для стрел изготавливались из консервной банки); взрыв-пакеты из серы и магния; «ракеты», запускаемые в воздух при помощи карбида, и ещё многое-многое другое…

Я слишком поздно взял в руки свою первую книгу. Это произошло со мною в возрасте тринадцати – четырнадцати лет. Называлась она «И один в поле воин». Автор, если я не ошибаюсь, Юрий Дольд-Михайлин (Михайлик?). Зато потом, я начну читать запоем всё, что попадалось в поле моего зрения. Меня никто не направлял в нужном направлении, у меня не было необходимого старшего наставника, который бы мог подсказать – какие следует читать книжки вначале, а к каким подходить уже с накопившимся опытом. Мне просто повезло. Домашняя библиотека, идеально подобранная и составленная отцом, сама подсказала – что и в какой последовательности следует читать. Мне всегда по жизни везло, как Иванушке-дурачку. Сначала на книги, а чуть позднее и на людей.

Наверное, всё-таки, я азартный человек. Так уж, вероятно устроен, что любое мало-мальски интересующее меня увлечение, захватывает меня настолько, что в одном месте начинает просто всё зудеть и гореть! Мне непременно нужно выяснить буквально всё, что касается очередного предмета любопытства! Всецело отдавшись этой идеи, я погружаюсь в него с головой, совершенно игнорируя всё свете и не замечая ничего вокруг.

Затем, незаметно, на каком-то этапе, интерес постепенно ослабевает и я начинаю понимать, что был неоправданно эгоистичен и несправедлив по отношению к близким. И, при первой же возможности, стремлюсь загладить свою вину.

Через какое-то время, мой взгляд задерживается на очередном предмете, и… история повторяется снова. Это касается почти всех моих многочисленных увлечений, к которым я предавался с азартом сумасшедшего.