Рокировка судьбы

И точно – в душевой Раиска умывалась и причёсывалась. Так же, как и Марина, она работала по найму, но не в санчасти. Рая окончила институт советской торговли и заведовала гарнизонным магазином: и продукты, и промтовары, и книги-канцелярия – всё под одной крышей. Хотя она и была старше Марины на пять лет, но они быстро и крепко подружились. Марина доверяла ей всё, как старшей сестре. Вот и теперь, на восклицание: «Ну и где же ты, подруга, ночку провела?» Марина ей тут же всё и рассказала, в подробностях. И, конечно, о том, что её поразило и чего она понять не могла: Лаци и Фери, спящие в одной постели. Раиса всплеснула руками:

– Ну, Мариша, тебя угораздило! Что же тут не понять? Мальчики-то, похоже, гомики!

Марина задохнулась, её мгновенно бросило в жар. Картина, которую она видела буквально несколько часов назад, тут же встала перед глазами: спящий голый Лаци и рядом, наполовину прикрытый, но тоже наверняка голый Фери… Конечно, она слышала о гомосексуалистах, правда, никогда не видела. Но…

– Раечка, – воскликнула она с надеждой, – он ведь был со мной, как нормальный мужчина. Нет, не может быть!

– Может, ещё как, – кивнула Рая. – Ты, Марина, медичка, а таких вещей не знаешь. Есть уроды, которые и с женщинами, и с мужиками сношаются. Разнообразие, понимаешь, любят.

Марина приложила ладони к щекам – лицо у неё горело. Раиса обняла девушку за плечи, повела в комнату. Там села рядом на кровать:

– Да, подруга, приключеньице. Да не переживай ты! Считай, что тоже для разнообразия попробовала. И забудь этого Лаци.

– Уже забыла! – Марина с силой сжала зубы. – Раечка, ты ведь никому ничего не скажешь?

– Обижаешь! – мотнула головой Раиса. – Считай, что я ничего не слышала. Всё, мне пора бежать.

И всё-таки несколько дней Марина сильно переживала, ходила, как заторможенная. Всё думала: зачем так сразу согласилась остаться, почему не догадалась, увидев такое? Теперь ей казалось, что могла догадаться и раньше, по улыбкам, которыми парни обменивались, по тому, как Фери, ещё на яхте, обхватил Лаци за талию, а потом на холме у кафе «Керекеш» Лаци обнял Фери за плечи. Теперь она всё это явственно вспоминала, ругала себя. Ну формальная дурочка!

Восстановить душевное равновесие помогали встречи с капитаном Дробниковым. Как же ей теперь нравилось, что Вася такой традиционно-обычный в постели, что в самый страстный момент он бормочет глупые нежности, а потом они ещё долго болтают и, если он не торопится уйти, он засыпает, прижавшись к её спине всем телом и положив ногу на её бедро…

Поначалу Марина боялась, что Лаци и Фери станут её разыскивать. Если от ворот гарнизона доносился треск мотоцикла – вздрагивала. Перестала ходить на пляж, по городу шла с оглядкой, почти не сидела в кафе. Но её не искали, и она их не встречала. К тому же, хотя и стояла летняя погода, но заканчивался сентябрь, и она подумала: они уехали в Будапешт, ведь уже начинаются занятия в институте. И успокоилась. И как раз тогда-то обнаружила, что беременна.

– Ну вот и всё, подруга, – сказала ей с весёлой решительностью Раиса. – Твой Василий жаловался тебе, что жена у него больна и детей иметь не может?

– Ну да, – кивнула Марина. – Он оттого и тянет с разводом, жалеет её.

– Не только от этого, – усмехнулась Рая. – И начальства боится, и партийный он, а партком тоже разводы не любит. Но теперь другое дело! Ребёнок! – Она подняла палец, словно кому-то погрозила. – Тут всем ситуация будет ясна. Семья – это не муж и жена, а непременно ещё и дети. Ребёнка без отца не оставят, дадут добро на развод. Да ещё и поторопят с женитьбой, чтоб дитё законное родилось. Беги, радуй своего капитана, он счастлив будет.

Марина вздохнула. Она сидела в маленьком кабинете, в магазине, пила чай. Сюда, к Раисе, она первой прибежала. С новостью.

– Тут такое дело… – протянула и запнулась. – А вдруг ребёнок не Василия?

– Не поняла… – но, ещё не окончив фразы, Раиса охнула. – Да ты что! А сроки?

Марина невесело усмехнулась. Той единственной ночи с Лаци предшествовала ночь с Василием, да и потом, почти сразу, с ним же. А срок как раз от тех дней.

– Так. – Раиса подумала и хлопнула ладонью о стол. – Вероятность забеременеть от венгра – один процент. А от Василия – девяносто девять. Но даже если… Он ведь ничего не знает?

– Никто не знает, кроме тебя.

– И не надо ему знать. Пусть радуется ребёнку.

– Нет, Раечка, я так не могу. – Глаза у Марины были печальные, но голос решительный. – Обмануть человека, заставить его растить, может быть, чужого ребёнка…

Марина представила: из-за её подлого вранья советский офицер носит на руках, целует, любит и считает своим ребёнка какого-то венгерского гомосексуалиста! Её передёрнуло от омерзения.

Она сделала аборт. Тяжело перенесла его, порвала связь с капитаном Дробниковым. А тут, как манна небесная, – предложение уехать работать в Египет, в госпиталь Каира.

Чаренцовы