Роковая ночь

Купец тут же приказал одному из рассыльных отвести незнакомца. Особняк Абу-л-Касема оказался очень высоким. Он был построен из тесаного камня. Фасад здания был украшен порталом из зеленого мрамора. Войдя во двор, халиф увидел множество людей, свободных и невольников, которые развлекались кто чем мог в ожидании приказаний хозяина. Подозвав одного из них, халиф сказал:

— Ступай, братец, к своему господину и дай ему знать, что прибыл один чужестранец и желает переговорить с ним.

Решив по одежде халифа, что перед ним знатная особа, невольник побежал к своему хозяину. Тот немедленно явился во двор, чтобы пригласить гостя в дом, взял его за руку и ввел в просторный зал. Тут халиф сказал Абу-л-Касему:

— Да будет вам известно, о господин, что я приехал в этот город, чтобы убедиться, достойны ли вы тех похвал, которые вам столь щедро расточает молва.

Абу-л-Касем сдержанно ответил на его комплимент и, усадив на софу, спросил, из какой страны он приехал, чем занимается и где остановился. Халиф пояснил:

— Я купец из Багдада и остановился на постоялом дворе.

После короткой беседы в зал вошли двенадцать белых прислужников, которые несли сосуды из агата и горного хрусталя, украшенные драгоценными камнями и наполненные самыми изысканными напитками. За ними следовали двенадцать прекрасных невольниц. Одни держали в руках китайские подносы с фруктами и цветами, другие — золотые ларцы с ароматными засахаренными фруктами. Слуги пробовали вина перед тем, как подавать их. Хотя халифу доводилось вкушать самые отборные и тонкие вина, какие только есть на Востоке, он признался себе, что никогда доселе не пил подобных. Обед был подан в другой комнате. На столе стояли золотые блюда с самыми аппетитными кушаньями.

Когда обед закончился, молодой человек взял халифа за руку и проводил его в третью комнату, украшенную гораздо богаче двух предыдущих. Едва они успели сесть, как были поданы в изобилии украшенные алмазами кувшины, наполненные всевозможными винами, и сушеные сласти на китайских подносах. Пока халиф и хозяин угощались, вошли певцы и музыканты. Начался концерт, приведший Харун ар-Рашида в восторг, и он признался себе: «Там, в моем собственном дворце, у меня, конечно, есть певцы с очень редкими голосами, но, увы, их не сравнить с этими. Удивляюсь и не представляю себе, как это простой человек тратит столько денег и ведет роскошную жизнь».

Внимание халифа особенно привлек один певец мелодичностью голоса. Внезапно Абу-л-Касем оставил гостя и сразу же возвратился с жезлом в одной руке и с изящным деревом в другой. Ствол этого дерева был из литого серебра, ветки и листья — изумрудные, а фрукты, висевшие на ветвях, — рубиновые. На верхушке дерева помещался сосуд в виде павлина, наполненный амброй, алоэ и другими драгоценными благовониями. Абу-л-Касем поставил это дерево у ног халифа и тронул жезлом голову павлина. Тот мгновенно раскрыл крылья и развернул хвост, кружась с удивительной быстротой. При этом из пор его тела струился аромат благовоний, распространяя по комнате приятный запах.

Халиф заинтересовался павлином и деревом, но, заметив его пристальное внимание, Абу-л-Касем неожиданно унес и то и другое. Харун ар-Рашид был раздосадован поступком хозяина. Ему подумалось, что Джафар напрасно счел Абу-л-Касема вежливым и благородным человеком. Пока он так рассуждал, в зал вернулся Абу-л-Касем, ведя за собой мальчика-слугу необычайной красоты, облаченного в одежды, вышитые жемчугом и изумрудами. Мальчик держал в руках чашу, сделанную из цельного рубина, полную пурпурного вина. Ему было приказано приблизиться к халифу, и он простерся ниц, а затем поднес ему чашу. Халиф выпил вино и возвратил чашу невольнику, но, к своему удивлению, увидел ее снова полной. Он взял ее назад и снова выпил, но только она вернулась к слуге, как тут же наполнилась.

Харун ар-Рашид был так поражен этим, что забыл и о дереве, и о павлине. Он хотел знать, каким образом происходит такое чудо. Но на его вопрос Абу-л-Касем ответил лишь, что чаша сделана руками умелого мудреца, проникшего в тайны природы. Взяв мальчика за руку, он вывел его из комнаты, снова неожиданно оставив халифа в одиночестве.

Раздраженный халиф решил, что юный хозяин явно помешан: только покажет диковинку, которую хочется рассмотреть, как тут же тащит ее прочь, с глаз долой. «Хорошо же, Джафар, — мысленно проворчал он, — я научу тебя правильнее судить о людях!»

Он с неудовольствием думал об Абу-л-Касеме, когда тот появился вновь. За ним шла девушка в наряде, украшенном драгоценностями. Красота же ее намного превосходила убор. При виде такого божественного создания халиф был изумлен. Ей было приказано развлечь халифа, подойти к нему поближе, и она очаровала его еще больше. Халиф предложил ей присесть, а Абу-л-Касем послал за лютней. Принесли изящный инструмент, сделанный из алоэ и сандала и инкрустированный слоновой костью и черным деревом. Девушка взяла его и заиграла так нежно, что Харун ар-Рашид, бывший знатоком музыки, вскричал в восхищении:

— О юноша, тебе нельзя не позавидовать!