Роковая ошибка

Неожиданно из-за кустов показалась большая лошадиная голова. Лена, стоящая спиной не могла ее заметить, и лишь когда та приблизилась к ее руке с гроздями смородины, Лена отскочила от удивления и неожиданно оказалась в объятиях Димы. Он закрыл ее своими мужественными руками. Ее ладони оказались на его плечах, волосы слегка закрыли изящные щеки, а добрые и выразительные глаза были устремлены прямо на него. Объятие оказалось таким чувственным, трогательным и в тоже время необычно трепетным. Он почувствовал тонкий, божественно утонченный аромат ее духов. Дмитрий обожал этот компромисс изысканности и разумного употребления. Эти нежнейшие, почти музыкальные ландышевые нотки как будто парили вокруг своей хозяйки, она же лишь ловко дирижировала этими цветочными мелодиями. Казалось, что запах исходил от самой ее кожи и был таким ненавязчивым, и в тоже время притягательно сладким.

– Извини, – тихо, словно мурлыкая, прошептала Лена и перевернулась, не покидая его объятий, – я ее не видела! Какая красавица!

– Действительно. Симпатичная… – Дима продолжал держать Лену в своих объятиях, ее спина и, обласканная солнцем шея плотно прилегали к нему, и было заметно, что ей не хотелось покидать пределы обвивающих ее рук.

Черная лошадиная голова с аккуратно расчесанной выделяющейся на общем фоне белой холкой продолжала внимательно смотреть на них. Они подошли ближе и не удержавшись, нежно погладили ее. Лошадка смешно фыркнула, замахала гривой, и Лена, сделав пару шагов назад, снова оказалась в объятиях Димы. По ее спине заиграл озорной холодок.

– Дим! Она смеется?

– Может просто чихает!

Они отошли от кустов смородины и размеренными шагами продолжали движение. Дальше дорога раздваивалась. Вилявшая между деревьями и кустарниками тропинка, ведущая налево, словно искрилась в пылких солнечных лучах; разливающийся здесь свет озарял все вокруг так сильно, что казалось, эта дорожка ведет прямо в рай. Замечтавшийся и зачарованный этой красотой Дима ускорил шаг и в тот же момент неожиданно подскользнулся на брошенном кем-то мокром целлофановом пакете, в неловком движении он все же успел подставить левую руку и не запачкать брюки. Это было так похоже на него: в порывах своей задумчивости или восхищения от увиденного он часто утрачивал внимание и становился рассеянным.

– Осторожнее, мечтатель! – улыбнулась Лена, подбегая помочь ему встать и протягивая руку.

– Царапина! Шрамы украшают мужчину!

– Шрамы!? Смеешься!? У тебя и царапины, наверное, на руке нет! – достав из сумочки влажную салфетку, она нежно провела ею по его ладони. В этот момент Дима испытал прилив чувственного возбуждения. Ее сдобренные прозрачным, душистым кремом руки, сжимали его ладонь так ласково, так мягко, словно через это бархатное прикосновение растекалась любовная серенада. Их взгляды встретились вновь. Лена на мгновение наклонила голову и, прищурив свои блестящие глаза, слегка заигрывающе оглядела его.

Залитая светом тропинка встретила их божественной тишиной, лишь изредка прерываемой пением птиц и шуршанием листьев, которые всеми силами старались удержаться на ветках, не поддаваться ветреным порывам.

Дальше тропинка заканчивалась, и начинались густые дебри, напоминавшие настоящий лес. В Москве в последнее время оставалось все меньше подобных островков зелени, и поэтому все жители района при первой же возможности старались выкроить минутки и насладиться целебной атмосферой, которая подобно завораживающему покрывалу, окутывала здесь все вокруг. Тонущий в обильной зелени парк обладал своим собственным волшебным духом, и люди, заходившие в него и находившие приют под пышными кронам благодетельных деревьев, становились добрее, отзывчивее и приветливее. Здесь природа творила настоящие чудеса, исцеляя своими невидимыми руками измученные человеческие души.

В десять вечера Дима уже ожидал Лену в условленном месте. Он бросил беглый пренебрежительный взгляд на неоновую вывеску ночного клуба, из которого уже доносились бешеные дискотечные ритмы.

– Скучаем? – пожевывая лимонную жвачку, произнесла подошедшая к нему сзади, Лена.

Одета она была откровенно и нужно признать весьма вызывающе. Ее живот был едва прикрыт красным топиком, на пупке красовалась большая сережка.

– Не знал, что ты носишь эти …

– С шестнадцати лет. Папу попросила – он поддался, а мама потом чуть не убила нас обоих, – засмеялась она.

– И правильно сделала! Может, не стоило?

Лена грозно насупилась, явно не ожидая такого откровенно резкого комментария. Она предполагала, что воспитание Димы было весьма консервативным, но не думала, что настолько, чтобы позволить себе подобную критику.

– В каком смысле… “может, не стоило?”

– Потом ведь все равно снимать… не вечно же с нею ходить – попытался капитулировать Дима, почувствовав, что его комментарий оказался настолько неприятен ей.

– Когда буду бабушкой, вот тогда и сниму, а пока эта вещь весьма эффективно притягивает современных молодых людей.

Это был своеобразный поединок обидных слов. Никто из них не понимал, откуда пошла это ненужная словесная перестрелка.

– А разве тебе нужно искать?