Роковая ошибка

– Никто не видит! Уже поздно! Я же вижу, куда ты смотришь, – улыбнулась Лена и направила его ладонь прямо к своему сердцу. Его рука пробралась сквозь блузку и оказалась на ее теплом теле. Лена сделала глубокой вздох и в умилении закрыла глаза. В этот момент сладострастного приближенья и ощущенья ее пылкого тела, он почувствовал себя тонущим в созвездии ее ароматов: едва уловимый пикантный запах духов, в романическом вальсе сливался с ее собственным благоуханием, словно тончайшей нитью исходившим от ее бархатистой кожи. – Приятно чувствовать тебя вот так близко, – нежно прошептала она и почувствовала, как Дима все сильнее наклоняется к ней. Подлокотника между сидениями в машине не было, и он мог почти приблизиться к ней всем своим телом, но Лена вовремя опомнилась.

– Стой, Стой, Стой, это в другой раз! Здесь неудобно.

– Да, конечно. Ты права, – встрепенулся Дима и снова выпрямился на своем сидении. – Уже поздно. Завтра тебе на работу.

– И тебе тоже…

– Думаю, сегодня мне не заснуть…

– Почему это? – Лена попыталась изобразить удивление, хотя в глубине души прекрасно понимала, о чем он.

– Буду думать о тебе. Знаешь, как не просто заснуть после свиданий с тобой, – Дима редко пускался в подобные чувственные откровения, но в этот мгновение у него словно произошло короткое замыкание. – Я не знаю, что происходит, но ты не выходишь у меня из головы. Ты ворвалась ко мне в душу и окопалась там. Я все время думаю о тебе. Твои духи, твоя одежда, твой голос – все это сводит меня с ума.

– Ты мне тоже очень нравишься, – заигрывающе поддержала Лена, проворно моргая своими манящими угольными ресницами.

– Спасибо!

– Мне пора, – Лена поправила кофточку и прихватив сумку с заднего сиденья, добавила – Значит, в субботу вечером жду тебя в гости.

– Да. Но если честно… я волнуюсь, мы совсем недавно познакомились… Все так быстро…

– Не волнуйся, все будет хорошо, – она нежно поцеловала его в щеку и дернула за ручку двери, но та не поддалась. – Не хочешь отпускать меня?

– И я, и машина, – улыбнулся Дима – Нужно потянуть еще раз.

– А! – поняла Лена и, открыв дверцу, вышла из машины – Пока…

Но Дима все же не удержался и, стремительно открыв дверь, побежал за ней. Он еще раз крепко заключил ее в свои объятия и поцеловал так страстно, как никогда раньше. Их губы слились в едином порыве, а руки заскользили по шее и щекам. Какая-то особенная томность разлилась по их лицам, сердца стали биться еще сильнее, разгоняя разгоряченную кровь по всему телу.

– Вот она любовь! – послышался сзади голос прохожего, нечаянно узревшего минуты сладостного свидания, и Лена с Димой в смущении отстранились друг от друга.

– До свидания… До следующего свидания! – прошептала она и зашла в подъезд.

Усталый после долгого и насыщенного дня, Дима легкой поступью устремился к машине. Пленяющий аромат ее духов, их жадные до изнеможения ласки, обжигающие своей страстью поцелуи, еще долго томили его сознанье, доводя его до безумия, которое ощущает каждый человек открывавший для себя настоящую любовь.

Что за поразительная, невероятная штука – жизнь: иногда так хочется, чтобы она пролетала быстро-быстро… как реактивный самолет, не давая даже успеть осознать происходящее, а иногда хочется, чтобы плелась подобно крошечной улитке, так чтобы каждой секундой можно было бы наслаждаться годами.

7

Несколько дней спустя.

Дима вышел из здания, чтобы подышать свежим воздухом; обычно это всегда помогало ему расслабиться и восстановить душевные силы после напряженной работы. Где-то вдали слышался едва заметный голос никогда не спящего Садового кольца, но здесь в чудом сохранившихся после многочисленных перекраиваний центра города, переулочках старого Арбата было на удивление тихо, спокойно и умиротворенно: в ветках деревьев егозили, распушив перья крошечные воробьи, в разбитом неподалеку палисаднике, благоухая словно французская модница, вытянулась бархатистая будлея, окруженная десятком порхающих вокруг нее разноцветных бабочек. Спрятавшись за тенью небольшого бежевого грузовичка, взъерошенная дворняга, добродушно, словно с полудрема, поглядывала на него, не отрывая своей серой мордочки от асфальта.

Лишь одно обстоятельство не давало расслабиться и задышать полной грудью – невыносимая духота, и он, зажмурившись от яркого солнечного света и взвившейся от внезапного порыва ветра пыли, засучил рукава на своей рубашке и ослабил галстук. Казалось, что раскалившийся асфальт вот-вот начнет выделять невидимые пары, обжигая ноги прохожих, а разбушевавшиеся солнечные лучи расплавлять краску автомобилей. Дима бросил взгляд в сторону недалеко припаркованной машины. Он обожал черный цвет и не мог себе представить другого оттенка для своего костюма, ботинок и автомобиля, хотя прекрасно понимал, что в такие дни транспортное средство превращается в дьявольскую микроволновую печку.