Роковая случайность

— И сто граммов не нальют, — подмигнул он жене. — Хотя Сашка может, а ведь у Гальки хрен допросишься.

— Молчи, алкоголик, — рассмеялась Евгения. — Как себя чувствуешь?

— Да получше, чем в больнице.

— А кто это был?

— Без понятия. «Нива» какая-то. Баба и мужик. Вроде трезвые. После дождя грязь, а они приехали зачем-то.

— А кормить скотину у Сашки кто будет? — сердито спросила вошедшая во времянку Татьяна.

— Я не смогу, — пробормотал муж.

— Господи! — ахнула она, увидев насквозь промокшую грязную одежду. — Где же ты был-то?

— Домой шел, — ответил из ванной Юрий, — через огород. Хорошо, молния сверкнула, а так бы…

— Короче, наработался. — Татьяна собрала одежду.

— А со скотиной ничего не будет, не помрут.

— Да я уже загнала ее! — Она вышла.

— Перебрал я сегодня, — лежа в ванне, в который раз отметил Юрий.

Веселовка

— Интересно, где ты болтался? — сердито спросила Зоя. — Неужели не видел, что начался дождь и надо домой идти?

— Мы думали, кончится, — тихо ответил сын. — А потом…

— Заболеешь — месяц на улицу не выйдешь!

— И в чем ты снова провинился? — В дом вошел Серов. Сняв фуражку, стряхнул воду. — Ну и льет! Понятно!.. — увидев мокрую Ромкину футболку и грязные кроссовки, засмеялся он. — И какое наказание последует? — Он поцеловал жену.

— Если заболеет, после выздоровления месяц не гуляет, — все еще сердито отозвалась Зоя. — А у тебя все нормально?

— Да, — кивнул Юрий.

— Иди ужинать, — выпроваживая взглядом сына, сказала Зоя.

Ростов-на-Дону

— Значит, так ничего и не говорит? — недовольно спросил Григорий Михайлович.

— Нет, — ответил Голубев. — А что у вас с настроением? Что-то вы…

— Губинский умер. Зорин звонил. Правда, есть и хорошая новость. По крайней мере для нас. Врач успела записать слова Губинского на диктофон. Он говорил о документах и даже о том, что кому-то они были нужны. Все это подкрепляет мою уверенность в том, что Голина убили, но только мою. Слова умирающего можно истолковать как угодно. Он не назвал ни единой фамилии.

— Да, этого мало. Точнее, это совсем ничего. Но все-таки…

— Кроме того, Зорину удалось выяснить, что как только Губинский пришел в себя, кто-то из больницы звонил в Москву. Имеется телефонный номер. Сейчас я думаю, кого бы в Москве привлечь к установлению абонента, но никого не могу вспомнить. Никогда не думал, что придет такое время, когда будешь мучительно вспоминать, кто, на твой взгляд, остался честным ментом. У тебя есть кто-нибудь на примете?

— В Москве никого. Но можно поговорить с Вараевым. Он же перевелся к нам из столицы, и наверняка у него там есть друзья. Надо съездить в Таганрог и поговорить с Васькой, мужик он надежный.

— Ему придется все объяснять, а этого не хотелось бы. Он с кем-то из друзей поделится, кто-то из них еще с кем-то. Понимаешь?

— Понимаю.

— Надо выяснить, кому звонили из больницы. Номер телефона тем и дорог, что мы сможем узнать хозяина. Кто ему звонил, Зорин выяснит. А что твои информаторы? Ничего нового не говорили?

— По этому делу нет. Но я всех настроил на это. Очень настораживает то, что сюда съезжаются какие-то люди. Проверка документов ничего не дает. Вроде как просто приехали отдохнуть. И тем не менее есть труп. Опознать его не удается. Вся надежда на отпечатки пальцев. В нашей картотеке таких отпечатков нет. Будем ждать, что скажет архив. Кто-то убил Караеву и ее тетку. И никаких зацепок. Мотоцикл, кстати, нашли. Его угнали из Таганрога. Я не рад, что отправил Голикова к теще, боюсь, вдруг…

— Успокойся, никто, кроме тебя, меня и Матвеева, об этом не знает. Мне сказали, что Бурлаков приехал. Я позвонил в Таганрог, там его не видели. Может, просто не хотят говорить. Я что-то в последнее время перестал доверять даже тем, кому всегда верил. Ты и Матвеев исключение. Меня радует, что есть люди, на которых я могу положиться.

— А я очень доволен, что у меня такой учитель сыска, — улыбнулся майор.

— В общем, вот что, постарайся разговорить Голикова. Грубость и угрозы допускаются, но не физическое воздействие. И ответы записывай, указывай число и время.

— Понятно, — усмехнулся Андрей. — Это мы с Матвеевым сможем.

— Подожди, — недовольно проговорил Соловей, — мне это перестает нравиться. Уже…

— А ты спасаешь свою шею от ментовской петли, — перебил его мужчина. — Неужели ты думаешь, что, если Георгия возьмут, он все будет брать на себя? Ты наделал много ошибок. Почему ты сразу не вышел на парня и женщину?

— Да я ничего не знал, — раздраженно ответил Соловей. — Ты сказал, что надо убрать Голину, мы это сделали. А про остальных ты молчал. Зато теперь пытаешься обвинить меня. Слушай, Горец, может, для нас ничего опасного нет? Ведь Голин собирал документы на своих, на ментов. И даже не на наших, а на московских. Так что про Большого Тара там нет ничего, а следовательно…

— Найди Голикова и узнай все. И Бурлакова тоже. Нужны бумаги, которые Голин пытался отвезти в Москву. Его, оказывается, убили. Понял?

— Да. А как быть с Пастухом? Он не хочет работать по Бурлаку.

— Пастух пусть живет пока. Он все-таки имеет вес у парней. Займи его чем-нибудь другим.

Таганрог