Натали Беннетт
─ Более чем вероятно, ─ ответил он, протягивая мне ручку.
Вырвав ручку из его руки, я щелкнула ею, открыв, и расписалась своим именем.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца".— Боли не чувствую.— Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку.От холода и страха трясёт.На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.".Закрывая глаза, ложусь головой на стекло.— Чего трясешься? — недовольно. — Замёрзла?— Страшно.— Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем…— Это неправда! Он всё наврал!— Ну да, — с досадой.— Отпустите, пожалуйста.— А смысл? Не-е-ет… Поработаешь пока в другой ипостаси. Может, одумаешься.— Кем?— Снегуркой.
Янка Рам
В палате тихо. Она без сознания. На лице — кислородная маска. Присаживаюсь рядом, ложусь лицом на её живот.— Ненавижу тебя, Кошкина… — задыхаясь шепчу я, сжимая прохладные пальцы. — Нахрена ты опять появилась в моей жизни?..В груди болезненно взрывается сверхновая, оглушая пробудившимися снова чувствами.Это финиш… Я снова влип. Пристрелите меня, я хочу лечь рядом и получить свою порцию обезболивающего.Её ресницы медленно распахиваются. Взгляд плывет…— Кошкина… — сглатываю ком в горле. — Аленка — моя дочь?Непослушной рукой срывает с себя кислородную маску.— Исчезни… Айдаров… она только моя…
– Почему сразу не сообщила? – киваю на близнецов, спящих в люльках. – Я вроде тоже имею отношение…Обычно с выдержкой у меня полный порядок. Но сейчас жестко плющит от обиды. Зачем ты так, Лерочка?– Откуда… – тянет растерянно.– У меня везде свои люди, – перебиваю резко. – Думала, не узнаю? Серьезно?– Ты же сразу предупредил, что продолжения не будет. – шепчет потупясь.В груди давит от гнева. Даже дышать тяжело. Дети мои, и я не собираюсь от них отказываться.
Виктория Борисовна Волкова
— Куда спешишь, красивая?Огромный мужчина преграждает мне путь, а я буквально теряю дар речи. Черные восточные глаза скользят по моему лицу и шее вниз, останавливаются на листке, который продолжаю сжимать в охладевших пальцах, прижатых к груди.— Направление на аборт?!Голос Шаха становится глухим, рычащим. На дне черных глаз вспыхивают искры.— Аборта не будет!Делаю шаг назад, но крепкие пальцы смыкаются на моем запястье.— Это не ваше дело! Вы не имеете права мне приказывать! — Рявкаю зло, со всем пылом и обидой.— Еще как имею! Все права на твое тело теперь у меня. Учитывая, что ребенок, которого носишь — мой!
Анна Гур