Роковое возмездие

Сыроватый воздух ударяет порывом, охлаждая пылающий мозг, но слишком поздно. Я одурманена сотнями чувств и одновременно не чувствую ничего. Я схожу с ума от запаха собственной крови и омерзительно-мрачного смеха монстра. Хочется зажать уши ладонями и навсегда лишиться возможности слышать. Почему он стоит? Почему ничего не предпринимает? Он разрушает меня, даже не касаясь. Его взгляд претендует, заявляет права на мою кожу, и я готова содрать ее с себя, лишь бы избавиться от его разъедающего внимания. Зловещего, затягивающего в адский водоворот коварных страхов. Нет, я не дамся ему в руки. Он не узнает то, что внутри меня. Адреналин всепоглощающей лавиной охватывает мою плоть. Не желая впускать монстра к себе в голову, я с разъяренным воплем бросаюсь в его сторону, тут же попадая в ловушку мощной руки ублюдка. Сильные пальцы впиваются в уязвимые точки на шее, и возможность дышать покидает меня. Пелагетти растягивает губы в злом оскале и, размахивая перед моими глазами ножом, цедит сквозь плотно сжатые зубы:

– Я сделаю тебя послушней замученной собаки, а после сдеру шкуру…

Сокрушающий грохот выстрела обрывает мерзкий голос, и я улавливаю, как дергается Вито. Не растерявшись, с хирургической точностью втыкаю его же нож ему прямо под подбородок. Добиваю монстра без малейшего сожаления. Во мне столько ярости, что я всаживаю острие по самую рукоятку, пока ледяные глаза не покрываются блестящей пеленой, а его хватка не ослабевает, позволяя рукам безвольно упасть.

– Сдохни! За всех моих близких, ублюдок!

Я вытаскиваю из его черепа нож, и меня обдает потоком теплой крови, прежде чем обмякшее тело падает к моим ногам с широко распахнутыми глазами и перекошенным ртом. Я же, как завороженная, поворачиваю голову к двери и замечаю в проеме ошарашенного Рафаэля, который медленно опускает пушку вниз.

– Джиа, – осторожно произносит он, медленно двигаясь ко мне, – опусти нож, это я. Слышишь, мышонок?

Родной голос пробивается сквозь затуманенный рассудок, и кошмарный сон растворяется, выпуская меня из плена оцепенения. Я позволяю себе издать первый вздох, а с ним и пролиться первым слезам облегчения. Я свободна…

Напряженные руки наливаются тяжелым свинцом и падают вдоль тела, с грохотом роняя на бетонный пол окровавленный нож. Меня накрывает истерический смех, потом он сменяется шумным дыханием. Ноги спешат подогнуться, но крепкие руки Рафаэля успевают подхватить меня.

– Ш-ш-ш, детка, все закончилось, – пробирается сквозь плотный налет истерики ласковый шепот. – Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

Рафаэль гладит меня по окровавленным волосам, не прекращая баюкать в надежных объятиях. Притягивает еще ближе к себе, сливает нас в единое целое, даря чувство защищенности. Он жив. Он рядом.

Не знаю, сколько мы сидим, но в конце концов истерика отступает с захваченных ранее территорий, и на смену происходящему внутри ужасу приходит первый луч покоя. Рафаэль тяжело дышит и опирается спиной о стену, по-прежнему не выпуская меня из плена горячих рук. Я тоже не желаю шевелиться, чтобы не чувствовать прилипшего к телу окровавленного платья, точнее, остатков от него. Даже доносящиеся сверху шаги не в силах заставить нас шелохнуться. Мы словно жертвы извержения вулкана, застывшие под слоем пепла в объятьях друг друга.

Наконец Рафаэль со стоном пытается подняться, и обоюдными усилиями мы принимаем вертикальное положение, однако слабость настолько овладела моим телом, что ноги вновь подкашиваются.

– Так-так-так, – сдавленно хрипит мой муж, предотвращая падение и поднимая меня на руки, – а теперь идем домой.

Окончательно обмякнув в его объятиях, я обвиваю ослабшими руками крепкую шею, позволяя унести себя из этого чистилища. Уткнувшись носом в его ключицу, я медленно наполняю легкие ароматом любимого мужчины. Теплый, какой же он теплый…

Но в следующую секунду крик застревает в горле, когда звук выстрела оглушает нас, и тело Рафаэля содрогается. Он резко вдыхает и на мгновение замирает.

– Мой сын мертв из-за этой гребаной суки! – рычит Марчелло, перезаряжая пистолет. – Как и твой, Рафаэль…

Перехватив меня покрепче, муж делает шаг вперед, но я чувствую, как тяжело ему это дается, и сама опускаю ноги на пол.

– Рафаэль…

– Уходи, детка… я разберусь, – хрипит Рафаэль и тяжело сглатывает. – Наверху наши люди, тебе ничего не угрожает.

– Замолчи, – беззвучно шевелю губами и обхватываю его лицо, прежде чем Рафаэль падает на колени, и я следую за ним, – я не уйду без тебя.

– Ты моя… ты… моя ахиллесова пята, Джиа…

– Если я твоя пята, то и сдохну с тобой, – рычу от злости и беспомощности. Все эмоции на пределе. Как и я сама. Но последнее, чего я хочу сейчас – это бежать. Нет, я не брошу его.

Марчелло разражается хохотом и еще раз стреляет Рафаэлю в спину, отчего тот вновь содрогается.