Роковой круиз

— Я представляла себе, что трахаюсь с австралийским футболистом, — сообщила ей Холли.

Трейси ухмыльнулась.

— У тебя есть температура?

— Думаю, да, но она меня не беспокоит. Я начала с того, что задала себе вопрос, поступила бы я так, как Оливия, если бы мне представилась возможность, или нет. Затем я начала думать о том, что Оливия ведет себя, как обычная мартовская кошка...

— Господи, может, мы оставим ее в покое? Прекрати видеть во всем ее вину! Когда ты начинаешь перемывать ей косточки, я вспоминаю школу.

— А твоя преданность напоминает умственную отсталость. Ты ведешь себя так, как будто ближе ее в твоей жизни никого нет.

Трейси с шумом выдохнула воздух, и это трудно было назвать вздохом.

— Кэмми сейчас у штурвала. Она держит курс прямо. По крайней мере, у нас есть компас и мы знаем, что наш «Опус» идет в правильном направлении. — Она помолчала. — Послушай, я не хочу, чтобы ты думала, будто я потакаю Оливии. Мне кажется, она очень одинока, Холс. И она была одинока даже тогда, когда была красавицей виллы Монтефалько

— Какая чушь, Трейси! В Джоне Гейси[39] тоже было много хорошего. Он красиво рисовал Бэмби, знаешь ли. Это не фешенебельный отель! Это абсолютно похабно — трахаться, когда в двадцати футах от тебя находятся еще несколько человек.

— Ну, это не такой уж большой грех! Они оба свободны. Кстати, Мишель тоже в этом участвовал.

— Согласна, сделаем оговорку: мужики — это свиньи. Но ты видела у Кэмми ожерелье, которое он ей подарил? Этот парень не был полной задницей. А вот твоя подруга...

— Моя подруга! Она и твоя подруга тоже, Холли.

— Она была моей подругой в течение короткого промежутка времени много лет назад, Трейси. Да, мы называли себя «крестными матерями», и это все было здорово. И в Италии было здорово, когда она бросила школу и мы ездили туда, чтобы посмотреть на нее с этим двадцатифутовым шлейфом, который несли маленькие итальянские девочки. Я хорошо помню Ливи, когда она выходила замуж за старика. Он был душка. Но неужели ты и в самом деле думаешь, она его любила? А может, ей нужны были его деньги и большая вилла?

— Я думаю, Ливи действительно любила его. Она была в отчаянии, когда Франко умер, Холе.

— Если бы мне предложили пари, я бы поставила на то, что отчаяние Оливии объяснялось поведением партнера Франко, которому оказалось под силу выпихнуть ее из бизнеса! Если бы он этого не сделал, Ливи сейчас была бы там, давила бы виноград и командовала рабочими.

— Я не желаю тебя слушать.

— А ты знаешь, почему она занималась сексом с этим мальчиком? Она считает нас сборищем престарелых коров, а себя кобылкой редкой породы, которая никогда не состарится. Ей нужно было доказать это как можно быстрее!

— Прекрати. Просто прекрати. Давай вернемся домой. Холли, я тебя люблю. Ты моя лучшая подруга.

— Твоя лучшая подруга — Дженис.

— Дженис— моя двоюродная сестра. Давай подумаем о том, как нам вернуться домой.

— В следующий раз мы поедем в Вегас.

— Я — «за».

— Мам! — донесся до них крик Кэмми.

Холли посмотрела вслед подруге, которая бросилась вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки. Она позволила себе присесть и насладиться моментом покоя. Интересно, Трейси и Джим ссорятся?

Все ссорятся. Они с Крисом иногда так ожесточенно ругались, что Эван как-то посоветовал им обратиться к психотерапевту. Они, конечно, этого не сделали, но только по той простой причине, что наутро Крис никогда не помнил обиды, а самой Холли, несмотря на всю ее любовь к классным перебранкам, казалось мелочным поддевать его по ерундовому поводу, да еще в присутствии детей. В последний раз это было из-за того, что его мать установила обувной шкафчик с цветными ярлычками. Стоило коснуться нужной кнопки, как шкафчик предоставлял ее свекрови, Карин, дюжину пар обуви соответствующего цвета. Это, разумеется, не касалось Холли, но вся конструкция была совершенно ненормальной, как и сама Карин. Холли не удавалось, как она ни старалась, представитьсебе Трейси, устраивающую скандал с Джимом из-за автоматического шкафчика для обуви. Она бы до этого не опустилась. Они оба были на это неспособны. Иногда Джим позволял себе слишком много выпить на вечеринке и начинал распевать старые студенческие песни. Максимум того, что могла себе позволить Трейси, — это укоризненно улыбнуться и протянуть руку за ключами от машины. Если бы Крис позволил себе нечто подобное, Холли не давала бы ему жизни в течение нескольких последующих месяцев.

Сейчас, правда, она бы вела себя по-другому.

Вот только бы добраться домой, и тогда все будет по-другому.

Она бы перестала быть сукой, и ей бы уже не казалось забавным дразнить Криса и даже вгонять в краску мальчишек, каким бы пустяковым ни был повод.

Она никогда больше не будет этого делать. В любом случае это была игра, способ показать мужу и детям, что да, она у них есть, но лучше им этим не злоупотреблять... Но как же это было глупо!

Холли с трудом встала и поднялась на палубу, крепко держась руками за перила.

— Я больше не хочу ждать, — говорила Кэмми матери. — Меня это с ума сводит.