Роковой оберег Марины Цветаевой

— Он для меня прелестный мальчик, о котором — сколько бы мы ни говорили — я все таки ничего не знаю, кроме того, что я его люблю! Вы мальчики, жестоко оскорбленные жизнью! Мальчики без матери! Хочется соединить в одном бесконечном объятии ваши милые темные головы, сказать вам без слов: люблю обоих, любите оба — навек!

— Да, Мариночка, я все понимаю, вам не нужно передо мной отчитываться в своих поступках, — стараясь скрыть смятение, промямлил юный супруг поэта Цветаевой, поднимаясь с дивана и направляясь к выходу из гостиной. — В конце концов вы, Мариночка, вольны любить кого хотите, — добавил он у самой двери.

Смерть Петра Эфрона положила конец этому необычному треугольнику. А через некоторое время Сергей поразился, насколько пророческими оказались его слова о возможности супруги любить того, кого ей вздумается. Новую страсть М. звали Софья Парнок. Парнок тоже писала стихи и слыла в богемных кругах сторонницей однополой любви. Увидев в одной московской гостиной тонкую сероглазую девушку, окруженную флером роковой тайны, которая поднесла спичку к ее папиросе и посмотрела так, что пробрало до костей, Марина испытала безотчетный трепет и, сжав в кармане брегет, страстно пожелала быть любимой этим загадочным существом. И — свершилось! Софья обратила на нее внимание. Парнок была старше, опытнее и впервые в жизни дала Марине возможность почувствовать себя в роли ведомой маленькой девочки, ведь слабого «Орленка» Сереженьку Цветаевой приходилось тащить на своих собственных плечах, хотя она и уверяла себя в стихах и просто так, мысленно, что он — Белый Рыцарь и мужчина всей ее жизни. Теперь на литературных вечерах подруги сидели в обнимку и, шокируя добропорядочную публику лесбийскими выходками, курили одну папиросу на двоих. Марина смотрела на мир холодно и уверенно: пока брегет с ней — все будет так, как ей хочется, желания будут исполняться. А пока Марине хотелось одного — чтобы им с Соней никто не мешал. Сергей же постоянно путался под ногами, лез в ее дела и вообще всячески выражал свое неодобрение новому увлечению супруги. И даже говорил, что будь Парнок мужчиной, он вызвал бы его на дуэль. Между тем над Россией сгущались тучи, началась Гражданская война, и когда студент первого курса Московского университета Сергей Эфрон, доведенный до отчаяния очередной изменой жены, поступил братом милосердия в военно санитарный поезд в надежде оправдать ожидания М. и стать ее Белым Рыцарем, Цветаева облегченно вздохнула. Брегет продолжал исполнять ее тайные желания!

* * *