Роковой шаг

— Я устала от твоей беспрерывной игры, — сказала я. — Я ничего не знаю о твоих делах, но меня бы не удивило, если бы оказалось, что они плохи. Ты ведешь себя так глупо, как ребенок, который не может сказать себе «нет», даже когда берет чужое. Я помню, что ты сделал с моими деньгами в истории с «Компанией южных морей».

— А вспомни, что я при этом сделал для тебя.

— Не ты сделал это, а я, мой здравый смысл, поставивший предел азартной игре. Я простила тебе в тот раз, но теперь это уже слишком. Безоаровое кольцо — моя давняя собственность.

— Ты не казалась очень огорченной, когда лишилась его раньше.

— Я глубоко переживала.

— Это потому, что его украла Жанна.

— Ты так же порочен, как и Жанна. Ты тоже украл его. Не вижу разницы между тобой и ею. У нее, по крайней мере, была определенная цель. Ты же просто потакаешь своей страсти к азартным играм.

— Кларисса, клянусь, что верну его.

— Да, — подхватила я. — Поставь против него дом… и все, чем владеешь. Ты можешь проиграть и это тоже. Поставь при случае и на меня. Пожалуйста, уйди теперь. Я устала и хочу остаться одна.

Он все еще пытался умаслить меня, сидя на кровати и глядя на меня с мольбой, призвав на помощь все свое очарование, но я хотела, чтобы он понял, как сильно я задета и насколько мне отвратительна эта игра, в которой он так легкомысленно рисковал моим достоянием. Я не могла и не хотела прощать ему пропажу кольца.

Ланс всегда ненавидел неприятности и старался тут же убежать от них. Увидев, что я непреклонна, он и теперь поступил так же, понуро встал с кровати и открыл дверь в пыльный чулан. Он намеревался провести там ночь на неудобной кушетке, надеясь, что я смягчусь.

Я оставалась в постели и на следующий день, так как чувствовала себя неважно. Мое состояние, вкупе с событиями прошлой ночи, так расстроило меня, что я ощущала себя совершенно больной. Более того, я хотела затвориться здесь, чтобы Ланс прочувствовал мое неудовольствие им, При всем этом я любила мужа. Его очарование было неотразимо. Он всегда был добр и великодушен, его обожали в обществе, и много раз я имела повод гордиться тем, что я — его жена. Тем не менее иногда, особенно в те моменты, когда его охватывала игорная лихорадка, я чувствовала, что не понимаю его. Я вспомнила об Эльвире. Насколько глубоки были его чувства к ней? Должно быть, он любил ее, хотя и в своем беспечном стиле. Почему он не женился на ней? Вероятно, она не стала бы удобной, покладистой женой, и их связь была случайной. А вот я была удобной женой. Почему? Потому ли, что я из хорошей, знатной семьи, или от того, что у меня имелось состояние? Это ли было причиной?

Я опять вспомнила о Диконе. Наши чувства были сильными и прочными, вопреки тому, что все было против нас. Они были молоды, невинны и красивы, даже несмотря на вражду между нашими семьями, такую же свирепую, как между Монтекки и Капулетти. Я мысленно вернулась к излюбленной теме: что случилось бы с нами, если бы Дикона не отослали прочь; и я мечтала об идеальном варианте.

Именно тогда я почувствовала, что жизнь обманула меня.

* * *

Сабрина пришла повидать меня. Она всегда держалась немного скованно, когда мне было нехорошо. Приятно было видеть, как много я для нее значу. Мне кажется, что я символизировала собой безопасность, а это было то, чего Сабрина, да и большинство детей, хотели больше всего на свете.

Она взобралась на кровать и внимательно меня осмотрела.

— Ты больна, — сказала она. — Из-за этого глупого ребенка.

— Женщины часто недомогают, когда вынашивают детей.

— Тогда глупо их иметь, — насмешливо сказала Сабрина и еще раз оглядела меня. — К тому же ты выглядишь чуточку сердитой, — заметила она.

— Я не сердита.

— Ты грустная, сердитая и больная.

— Во всяком случае, ты откровенна, Сабрина. Впрочем, со мной все в порядке. Она сказала:

— Я не хочу, чтобы ты умерла.

— Умерла? А кто говорит, что я собираюсь умирать?

— Никто этого не говорит. Они только думают об этом.

— Что, собственно, ты имеешь в виду? Сабрина крепко обняла меня за шею.

— Давай уйдем отсюда. Ты и я… Мы можем взять малыша с собой. Я буду присматривать за ним. Мне было бы приятно, если бы нас было только трое. Никакой Эммы. Никакого Жан-Луи. Никакой ее.

— И никакого Ланса? — спросила я.

— Ну, он, вероятно, останется теперь с ними…

— Ты это о чем?

— Ему нравится она, понимаешь?

— Кто?

— Эмма, — ответила Сабрина убежденно. — Она нравится ему больше, чем ты.

— Я так не думаю. Она энергично закивала.

Служанка вошла с чашкой горячего дымящегося шоколада, источавшего великолепный запах. Сабрина посмотрела на него с подозрением.

— А где кольцо? — спросила она.

— Кольцо?

— Твое безоаровое кольцо.

— У меня его больше нет.

— Его… снова украли?

— Почти.

Ее глаза округлились, и я порывисто уточнила:

— Ланс играл на него и проиграл.

— Оно ведь твое! — воскликнула она. — Как подло забирать его!

Я молчала, и она вдруг прижалась ко мне с глазами, круглыми как блюдца.

— О, Кларисса, — пылко сказала она, — ты не должна умирать, не должна.

— О чем ты говоришь? Какая ты смешная, Сабрина.