Роковые иллюзии

«Какая уж там безопасность, — язвительно говорил Роберт Сесил, вспоминая, что, когда он на следующий год пришел работать в МИД, там не было даже офицера безопасности»[402]

. Это было некое подобие клуба, который занимался конфиденциальным делом на основе принципа чести, пребывая в странной уверенности в том, что джентльмены не читают корреспонденцию, которая адресована не им. Поскольку предполагалось, что неджентльмены выпалываются как сорная трава в ходе процесса строгого отбора, конфиденциальность в МИДе основывалась на доверии. Сесил вспоминал, что, после того как секретные документы и доклады попадали из регистратуры в Западный отдел, для обеспечения их безопасности не существовало никакой установленной процедуры, и очень мало усилий прилагалось к тому, чтобы хранить под замком хотя бы самые секретные документы. Отдел занимал три комнаты. В одной размещался его глава, в смежной комнате — его секретарь, а далее дверь вела в большую комнату, где стояли конторские столы Маклейна и других младших сотрудников, которым при поступлении был присвоен ранг третьего секретаря. Именно они были обязаны анализировать и обрабатывать все входящие телеграммы, которые далее читались и комментировались вторыми секретарями, передававшими наиболее важные из них, если возникнет необходимость, вверх по иерархической лестнице — главе отдела. Поскольку вся, кроме разве что самой засекреченной, документация проделывала путь от основания до вершины бюрократической пирамиды, даже такой новенький третий секретарь, как Маклейн, имел свободный доступ ко всем самым секретным материалам отдела. Степень их секретности различалась по цвету папок, в которые регистратура вкладывала документы. «Белые папки» — так нелогично назывались светло-желтые скоросшиватели из манильской бумаги, содержащие основную массу документов, — все были предположительно конфиденциальными. Документы с грифами «секретно» и с более высокой степенью грифа секретности назывались «зелеными папками» из-за зеленого цвета их обложки. «Красные папки» с малиновыми обложками содержали секретные разведывательные сообщения МИ-6. В «синие папки» были одеты самые секретные во всем министерстве документы, содержащие сообщения, полученные путем радиоперехвата и расшифровки иностранных кодов и шифров. Они должны были направляться непосредственно главе отдела[403]

.

«Только начальник отдела имел запирающийся стенной сейф, в котором, как предполагалось, он должен был хранить секретные документы», — вспоминал Сесил, отмечая, что никто особенно не заботился о том, чтобы держать под ключом хотя бы «синие папки». Нередко они оставались лежать на столе начальника отдела, когда тот выходил в туалет, выскакивал, чтобы встретиться с кем-нибудь, или уходил в столовую. Правилами безопасности пренебрегали настолько, что даже документы с грифом «секретно» можно было вынести из офиса, чтобы поработать над ними дома. Тогда не требовалось никакого разрешения, и, поскольку министерство иностранных дел работало на доверии, не было в то время ни унизительных обысков, ни проверок на выходах из здания, которые бросали бы тень подозрения на честь джентльменов-дипломатов[404]

.

Как показывает досье «Вайзе», с начала января 1936 года, когда он передал Дейчу первую пачку документов МИДа, Маклейн тайно выносил все возрастающий объем документации, которую за ночь переснимали и возвращали ему на следующее утро. Объем документации вскоре вырос до таких размеров, что Дейч попросил Маклейна по возможности выносить документы в пятницу вечером, чтобы дать возможность измотанному работой фотографу «нелегальной» резидентуры поработать в течение двух дней, прежде чем возвратить документы в понедельник утром. Объем и качество развед-информации, поступающей из этого источника в Москву, сенсационно возрастали по мере того, как Маклейн приобретал опыт и доверие окружающих. По-видимому, в его конторе никого не беспокоил тот факт, что он берет все больший объем документов, чтобы якобы поработать над ними дома, в холостяцкой квартире в Челси, на Оукли-стрит, в двух шагах от Темзы.

Из резервуара развединформации министерства иностранных дел, который начал использовать Маклейн, хлынул такой мощный поток документации, что Дейч вскоре был ошеломлен. После отъезда Орлова он взял на себя бремя руководства лондонской «нелегальной» резидентурой. Ему становилось все труднее обслуживать Маклейна в дополнение к руководству всей сетью, проверке новых кандидатур для вербовки и решению всех технических вопросов. Понимая, насколько перегружен Дейч, Орлов направил начальнику ИНО Слуцкому записку, в заключение которой говорилось: «Учитывая серьезность вышеприведенных материалов и нитей, попавших в наши руки, равно как и важность других разработок и ценных вербовок, стоящих перед нашей резидентурой за кордоном, считаю чрезвычайно актуальным вопрос о выделении Иностранным отделом опытного и способного резидента-подпольщика в качестве главы нелегальной резидентуры на острове»[405].