Роковые иллюзии

«Тогда я впервые встретился с Хуаном Негрином и сразу же увидел, что имею дело с интеллигентным человеком, обладающим живым умом и способностью расположить к себе окружающих, — вспоминал Орлов о той встрече. — Негрин отлично говорил по-немецки, и некоторое время мы разговаривали на немецком языке, а узнав, что он также говорит по-английски, я предложил продолжить разговор на английском языке»[549]

. Министр финансов предложил помощь испанских войск, но, памятуя об указаниях, данных ему Сталиным, Орлов решил, что безопаснее будет использовать для этого деликатного задания недавно прибывший контингент красноармейцев-танкистов. «Я откровенно заявил министру финансов Негрину, — вспоминал позднее Орлов, — что, если кто-нибудь про это прознает, если анархисты перехватят русских с машинами, груженными испанским золотом, они перебьют моих людей, и это выльется в огромный политический скандал на весь мир — в результате может даже произойти внутренняя революция». Он предложил принять легенду о том, что золото якобы вывозится на хранение «не в Россию, а в Англию или Америку». Негрин согласился, что Орлова следует снабдить документами, удостоверяющими, что он является представителем какого-нибудь известного английского или американского банка[550]

.

«На какое имя мы должны подготовить ваши документы?» — спросил Негрин Орлова, который, по его словам, «подумал секунду, и хотел было сказать: „г-н Блэк"». «Блэкстон! — опередил его Негрин. — Не подойдет?». Орлов вспоминает, что «внимательно посмотрел на Негрина и подумал: «Он сорвал имя „Блэк" у меня с языка!». Затем он проводил Негрина в министерство финансов, где его представили начальнику испанского казначейства Мендесу-Аспе. По словам Орлова, он был единственным испанским чиновником, не считая президента Мануэля Асанья, премьер-министра и министра финансов, кто знал об операции[551]

.

На следующий день, рассказывал Орлов, он оказался на волоске от смерти, когда испанский военный самолет, который должен был доставить его в Картахену, был атакован и обстрелян немецкими истребителями, сопровождавшими бомбардировщики, которые шли на Мадрид. Сам Орлов спасся только благодаря тому, что его пилот умудрился посадить самолет на секретном аэродроме, расположенном в окрестных горах, откуда он, пересев в автомобиль, вернулся в Мадрид.

«Мне больше не хотелось лететь», — так объяснил Орлов тот факт, что ему пришлось отправиться на автомобиле в дальнюю —300 миль — дорогу до Картахены. На испанской военно-морской базе он встретился с Николаем Кузнецовым, советским военно-морским атташе. Орлов решил довериться ему, не раскрывая, однако, подлинного характера операции, и заставил его поверить, что помощь местных испанских моряков требуется экипажам советских танков для перевозки с испанских рудников никелевой руды, которая является «стратегическим сырьем». Кузнецов договорился с капитаном Рамиресом де Тогорес, командиром картахенской военно-морской базы, чтобы он выделил шестьдесят надежных подводников на пять дней для выполнения особого задания. Их направили на охрану «пещеры Аладдина», полной сокровищ, которая была расположена примерно в пяти милях от базы[552].

Ни на минуту не забывая о приказе Сталина и сознавая, что советские суда задерживаются и обыскиваются итальянскими подводниками, Орлов решил распределить испанское золото между четырьмя судами. Кузнецов распорядился, чтобы капитан каждого советского судна, зашедшего в порты Картахена или Аликанте, являлся к нему, и организовал дело так, чтобы испанский флот рассредоточил на некотором расстоянии от побережья все имеющиеся в наличии военные корабли вдоль границы опасных вод, через которые придется проходить русским судам. В результате возникла необходимость довериться Индалесио Прието, испанскому министру обороны, а поэтому Орлов предпринял рискованный перелет обратно в Мадрид, чтобы доложить о состоянии дел испанскому премьер-министру, немедленно согласившемуся, чтобы Прието и Негрин приехали в Картахену и сделали необходимые приготовления.