Роль жертвы

То же относится и к расследованию убийств людей, пропавших без вести. Все юристы знают байку про мужчину, у которого пропала жена. Накануне ее исчезновения соседи слышали в их доме шум скандала. На полу обнаружили замытую кровь, по группе принадлежавшую хозяйке. Так набралось много косвенных улик, и мужчину осудили на десять лет за убийство. Отсидев их от звонка до звонка, бедолага вскоре в курортном городке встретил свою супругу, живую и невредимую. Оказалось, что она тогда просто сбежала с любовником. Справедливо полагая, что в его сидении «ни за что» есть и ее вина, мужчина... убил бывшую благоверную. На этот раз — по-настоящему. Теперь труп был налицо, и убийца — тоже. В задачке спрашивалось, можно ли осудить мужчину за убийство жены, раз он уже отсидел десять лет за совершение именно этого преступления?

Поэтому дела, возбужденные по признакам совершения умышленных убийств в связи с пропажей человека, следователи, как правило, не любят. Слишком часто выясняется, что на самом деле искомый скрывается от кого-то, а родственники уже забили тревогу. С другой стороны, может, он и вправду убит. Только труп спрятан так, что его потом не может найти и сам убийца. А прокуроры, возбуждая такие дела, порой просто перестраховываются. Раз те, кто заявил об исчезновении человека, жалуются на плохую работу сыщиков, возбудим-ка мы дело и проведем следственные действия, чтобы никого не упрекали в халатности. А следователю, и без того заваленному делами с реальными, а не мифическими убийствами, лишний «глухарь» с призрачной судебной перспективой — как нож острый.

Много лет назад я проявила принципиальность, получив в производство такое уголовное дело. Его прислали из городской прокуратуры после очередного указания партии и правительства о более внимательном отношении к розыску лиц, пропавших без вести. Как правило, после подобных накачек наблюдался всплеск уголовных дел, возбужденных по признакам убийства на основании заявлений о пропаже кого-то без вести. Потом волна затихала.

Прокурор поручил мне дело третьего января, в первый рабочий день после Нового года. В папке имелось ровно три страницы. Первая — это постановление о возбуждении дела по признакам умышленного убийства. Вторая — заявление гражданки Искенен Ирины Ивановны, бабушки Игоря Искенена, датированное 28 декабря. Где было написано, что ее внук месяц назад забежал к ней, взял рюкзак, свитер, опустошил холодильник, побросав в рюкзак шпроты и «завтраки туриста», после чего она его больше не видела. И из этого делался вывод, что внука, наверное, убили, поскольку иначе он дал бы о себе знать. А третий листочек в деле представлял собой сопроводительную от грозного начальника, предписывавшую принять активные меры к установлению лиц, по мнению заявительницы, убивших ее внука.

Я возмутилась. В законе, вообще-то, сказано, что уголовное дело возбуждается при наличии к тому достаточных оснований. А из дела никаких оснований считать, что Игорь Искенен мог быть убит, не усматривалось. Наоборот, его уход от бабушки с рюкзаком, набитым провизией, означал, что он как раз собирается куда-то надолго исчезнуть, но по собственной воле. А когда я посетила отделение милиции, на территории которого Игорек был прописан, то первое, что увидела, войдя в дежурную часть, был плакат из серии «Их разыскивает милиция» с добрым лицом Игоря Искенена на нем. Под фотографией сообщалось, что данного гражданина активно ищут за совершение ряда квартирных краж.

Вот вам и мотив ухода Игорька из дома. Вот и основания прятаться, не сообщая о своем местонахождении даже любимой бабушке. Вероятно, именно поэтому бабулька не пошла с заявлением об исчезновении внука в родную милицию, а обратилась сразу в городскую прокуратуру.

Кипя негодованием в адрес зонального прокурора, пошедшего на поводу у бабушки, несомненно, прекрасно знавшей о подвигах внучка, я без всяких угрызений совести подшила в дело четвертый листочек: постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления. И забыла про Игоря Искенена как про дурной сон. На расследование у меня ушел ровно один день. Дело я прекратила четвертого января.

И надо же, какая ирония судьбы! Через много лет, занимаясь диссертацией и обобщая в архиве горсуда судебную практику, я открыли одно из уголовных дел, и мой глаз зацепился за знакомую фамилию. Уголовное дело было возбуждено по факту убийства Игоря Искенена...